Ночи северного мая - Галия Сергеевна Мавлютова

дне. Ему нужно было выжить в беспощадном мире людей, но сердобольная девушка мешала своей навязчивой заботливостью.

– Нормальные люди любят других людей, иначе они похожи на зверей. На дикарей. На животных.

Таня тоже топнула ногой. Она не понимала отчуждённости симпатичного молодого парня, который явно хотел избавиться от неё.

– Животные лучше людей, Таня! Запомни главное: звери никогда не станут жрать себе подобных. Не лезь ты в мои дела, прошу тебя! Прощай!

Сергей приоткрыл дверь. По коридору шмыгнула женщина с прижатым ко рту кулаком. Соседка явно подслушивала под дверью. В общежитиях живут любопытные люди. А это местная любительница помыть косточки ближним и дальним, и не важно кому, лишь бы найти повод поглумиться.

– До завтра, Таня!

– Подожди, Сергей, не прогоняй меня, постой! Я хочу сказать, что вообще ничего не нашла по твоим родственникам. Они не оставили никаких следов.

Таня горестно прижала кулак ко рту и прикусила его, словно хотела сделать себе ещё больнее. «Почему женщины кусают свои кулаки? Какой-то всеобщий инстинкт самоистребления, – подумал Москвин и сказал, не глядя на Таню:

– А ты ничего и не найдёшь, они не оставили никаких следов после себя».

– Но это же ужасно! – воскликнула девушка сквозь зажатый кулак.

– Ничего ужасного, не придумывай, – возразил Сергей, – что было, то быльём поросло. Всё ушло в прошлое. Я не хочу знать, откуда прибыл на эту планету. Я появился ниоткуда. И уйду в никуда. Тебя это устраивает?

– Нет! Нет! Нет! – закричала Таня, а в открытую дверь заглядывали любопытные соседи по общежитию.

– Да не кричи так, Таня, – поморщился Сергей, – не делай из меня трагического героя. Я не охотник за фазанами. Пусть все покоятся с миром.

– Но ведь у тебя были отец и мать, дедушки и бабушки, они должны были оставить после себя хоть что-то!

Таня тряслась, словно её посадили на электрическую плиту. Кулак во рту подпрыгивал, челюсти не могли сжаться. Танино лицо представляло грустное зрелище. Красные щёки, мокрые глаза и слюнявый кулак не прибавляли очарования девушке. Сергею стало жаль её. Переживает за других, лучше бы подумала о себе. Что у неё впереди? Ничего хорошего. Таня не замужем, живёт одна в крохотной комнатке-пенале в служебном общежитии, на работе исполняет мелкую канцелярскую работу, которую никто не хочет делать. Нервное возбуждение девушки передалось Москвину. Он тоже задёргался, как театральная кукла, подвешенная за нитку.

– Таня, ты бы лучше занялась своей личной жизнью, – натужно улыбнулся Сергей, – не думай обо мне. Я сам о себе позабочусь. У меня уже была одна благодетельница, но она умерла. Я её похоронил. Я даже знаю, где её могила. Может быть, я навещу её в будущем году. Ты успокоилась?

– Нет! – всхлипнула Татьяна. – Я не понимаю, почему ты не хочешь найти следы твоей родни? Это же ненормально!

– Я нормальный! Поняла? – закричал Москвин и задохнулся от крика. Последние слова прозвучали тихо, словно он оглох. – А ты иди спать. Мне завтра на работу!

Сергей почти вытолкал Таню из комнаты. Она, оглядываясь и хныча, как маленький ребёнок, медленно побрела по коридору. Мимо забегали женщины с кастрюлями, в конце коридора послышались возбуждённые мужские голоса. Москвин прислушался. Ему показалось, что Таня что-то шептала, оборачиваясь и глядя на него полубезумными глазами. Он приподнялся на носки, чтобы пропустить мимо ушей беспорядочный хор мужских голосов, стараясь уловить девичий шёпот.

– Иди, гадёныш, иди! – шёпотом повторяла Таня, как в бреду, но она адресовала злые слова не Сергею, а кому-то другому. Наверное, они были предназначены всем, кто решился отречься от своих корней, кто перешагнул через себя.

Москвин усмехнулся. Он больше не волновался. Ему удалось выдворить беспокойную соседку из комнаты, несмотря на её сопротивление. А ведь могло всё сложиться иначе. Таня славилась настырностью. Она могла бы спокойно остаться, если бы не полезла туда, куда никому не выписывают пропуск. И сидела бы она тут до глубокой ночи. Сергей хлопнул в ладоши и подпрыгнул от радости. Ощущение покоя охватило его. В комнате никого не было. Только он и его мысли. Ему не нужно прошлое. Родственные корни стоило отсечь от себя, чтобы не тянули назад, в тёмное прошедшее, и не мешали развиваться новым росткам. Если бы их не отсекли, он бы избавился от них самостоятельно.

По трудной дороге жизни нужно идти одному, без поддержки и костылей. И пусть никто не удивляется жёсткости его суждений. Эти глупые люди недостойны общения с ним. Даже на один вечер. Соседка Таня годится лишь для уборки мест общего пользования. Сергей завалился на кровать и задумался. Завтрашний день принесёт много событий, но для того, чтобы день состоялся, его необходимо расписать по минутам. Тогда у него не будет возможности совершить даже незначительную ошибку, случайно проговориться, дать слабину эмоциям.

Все главные задачи решаются с утра. Со свежей головой легче проследить за реакцией окружающих. Люди думают только о себе. Человек человеку неинтересен. Это самое слабое место у людей. Все поглощены лишь собой. Это хорошо. Общий человеческий недостаток стоит пустить в дело. Извлечь из него личную выгоду. С утра надо записаться на приём к начальнику отдела. Наташа это легко устроит. Она влюблена, как кошка. Чужое чувство может вызывать не только уважение, но и понимание, что его применить по назначению. Человеческую любовь надо использовать, как все другие чувства. Кстати, не забыть бы: влюбчивая девушка любит сладкое. Сергей поднялся и вытащил из ящика несколько шоколадных брикетов. Один для Наташи, второй для Тани, третий как запасной вариант.

В жизни, как на войне, надо быть готовым к любому нападению. Опасность подстерегает на каждом шагу, она таится в улыбках окружающих, прячется на газетных страницах, приплясывает на экранах телевизоров. Физическая опасность не страшна, потому что после смерти человеку всё равно, что случилось с ним в жизни. Страшнее всего опасность психологическая, когда в любой момент на человека может низвергнуться водопад людской агрессии. И каким бы смелым он ни был, каким циником ни казался, каким стоиком ни хотел выглядеть, потоки человеческой мерзости заставят его страдать по-настоящему, без прикрас и притворства.

Строя планы на будущее, перебирая варианты, Сергей совершенно не задумывался о том, что сам он начисто лишён любви. Он никого не любит и никогда не любил. И никто ему не интересен. Все люди для него служат и служили источниками получения материальных благ и выгоды. Каждого человека он рассматривает как потенциального взаимовыручателя. И не потому, что он считает, что все ему должны, нет, не поэтому. Просто другого механизма взаимоотношений он не знал