Романтическая комедия - Кертис Ситтенфилд

теперь оставалось не только шутки для ток-шоу за него писать, а вообще сочинять за него мемуары?

А может, надо не ждать, а поцеловать его первой? Если он меня отвергнет, я получу две новости: плохая – придется сесть в машину и немедленно уехать в Канзас-Сити, а хорошая – я переживу столь глубокое и незабываемое унижение, что личного и профессионального вдохновения хватит на годы вперед.

И опять я не решилась, только сказала:

– Нет, не надо домика у бассейна.

Мы снова прошли по холлу и на сей раз точно оказались в главной спальне: она была в два раза больше гостевых, с отдельной зоной отдыха – пожалуй, не стоило и упоминать, что размером она превосходила всю мою квартиру в Нью-Йорке, – а в смежной ванной стояли двойные раковины на кварцевых тумбах, огромная душевая кабинка из кварца и огромная же овальная ванна. Как и в гостевых спальнях, в этой на кровати белело аккуратно застеленное покрывало, однако на комоде и прикроватных тумбочках лежали вещи: айпад, блокнот и тяжелые серебряные часы с подсветкой и геометрическими фигурками на ободке, сменяющимися со светло-коричневых на темные. Особого беспорядка, кстати, не наблюдалось: либо Ноа отличался опрятностью, либо за ним убирали Марджит или Гленн, либо и то и другое.

Меня тянуло показать на кровать и спросить: «‎Это здесь вершится волшебство?» По счастью, хватило ума удержаться.

– По-моему, здесь чего-то не хватает, – отметила я.

Мы стояли спиной к ванной; Ноа встревоженно посмотрел на меня.

– Постера с «Indigo Girls».

Он рассмеялся.

– Сейчас, наверное, постеры покупают в интернете? Я ходил в музыкальный магазин в супермаркете и перебирал огромные пластиковые ящики.

– И я. А потом ходила попить лимонада в кафе.

Я никак не могла поверить в происходящее. Экскурсия по дому подошла к концу. Я стояла в спальне Ноа и говорила с ним о личном, остро чувствуя его близость. И в то же время отвлеченно вспоминала, как до развода я была одним человеком – покладистым и сдержанным, а за последние десять лет стала другим – циничным и дисциплинированным. Так разве не могла я стать более уверенной в себе благодаря опыту, более храброй благодаря нынешнему уроку о том, насколько хрупка человеческая жизнь?

Ноа покосился на меня, а я на него.

Он улыбнулся мне, как никто прежде не улыбался – с необычайной нежностью, теплотой и открытостью.

– Ну привет.

– Привет, – ответила я.

Мы смотрели друг другу в глаза, и я коснулась правой рукой его левой руки, а потом наши пальцы слегка переплелись. Окрыленная откликом, я повернулась лицом к нему.

– Итак… – произнесла я.

Мне ведь действительно под силу разорвать пространственно-временной континуум смелостью своего решения! Никогда прежде я не целовала первой парня, который по-настоящему нравился, и никогда прежде не целовала первой парня на трезвую голову.

– Итак… – повторил Ноа, все еще улыбаясь.

Я сделала шаг ему навстречу, и опять от его близости и запаха тела у меня закружилась голова. А после, встав на цыпочки, я наклонилась и прижалась губами к его губам.

Разумеется, во мне пробудился внутренний рассказчик: «Это все на самом деле! Обалдеть, на самом деле!»

Мы все целовались и целовались, то соединялись губами, то с улыбкой отстранялись, клали руки друг другу то на плечи, то на спину. Язык Ноа скользнул мне в рот и коснулся моего, и внутренний рассказчик постепенно умолк или куда-то исчез. Осталось только чистое удовольствие и восторг от ласк его губ, от прикосновения моих рук, лица и шеи к его рукам, лицу и шее и от близости моего тела к его телу. Какое облегчение! Казалось, я ждала этого мига еще с тех пор, как «НС» и весь мир застыли в марте; с тех пор, как Ноа показал мне свои татуировки в две тысячи восемнадцатом; с тех пор… да всю свою жизнь! То было неописуемое чудо. Останься в моей жизни только этот миг, я не стала бы просить о большем; останься в моей жизни только этот миг, я бы хотела, чтобы он никогда не кончался.

А потом Ноа шагнул назад, и я тоже, хотя его ладони еще лежали на моих щеках, а на лице читалась нежность.

– Пойдем, я кое-что покажу.

Не раскованность, а привычки комедийной сценаристки меня подталкивали спросить: «Свой член?»

– И ради этого стоит прерываться? – спросила я.

Ноа рассмеялся.

– Пойдем на кухню.

– Хлеб на закваске?

– Нет. Впрочем, если ты проголодалась, я приготовлю ужин. Лосося с салатом, например. А может, Марджит нам оставила еды.

«Да кого волнует ужин?» – подумала я.

– Заставишь подписать договор о неразглашении?

– Тоже нет, – хохотнул Ноа и положил руку мне на поясницу, мягко подталкивая к спальне. – Там подарок, причем не брелки.

Ему не понравилось, как я целуюсь? Или нам вообще не стоило целоваться? Наверное, странно, что за тридцать восемь лет я не научилась разбираться в таких делах? Или в них никто не разбирался? Считая Мартина Бирша, бывшего мужа, двух парней в колледже до него и нескольких партнеров с сайта знакомств, я спала с девятью мужчинами. В школе мне эта цифра показалась бы огромной, но по сравнению с Ноа я однозначно отставала. Поп-певец, пусть даже избегающий звания плейбоя, в сравнении с обычными людьми определенно плейбой.

На деревянном столе в кухне лежала блестящая черная папка. Ноа вытащил из нее единственный лист бумаги с какими-то напечатанными словами.

– Вот мой сюрприз, – объяснил Ноа. – Не песня, скорее, занятие.

– Любопытно!

– Ты все сразу поймешь. Ладно. – Он кашлянул. – Назови мне существительное.

Мне послышалось?..

– Существительное? Человека, место, предмет?

– Да.

– Какой-то особенный тип существительного?

Он покачал головой.

– Надо подумать… Пусть будет «дверь».

Ноа записал слово.

– Глагол женского рода в прошедшем времени?

– Похоже на игру в слова. «Волновалась».

– Это и есть «Слова», – робко заметил Ноа. – Только переделанные специально под тебя. «Я привезла дверь из Канзас-Сити, штат Миссури, в Лос-Анджелес, штат Калифорния. А по дороге волновалась, вдруг…» – Он поднял глаза от бумаги. – Банальность ужасная, верно?

– Ну, мы ведь только начали! Самую смешную строчку не раскрывай.

– Если хочешь, не будем играть.

– Еще как хочу. Нужно прилагательное?

Ноа нахмурился.

– Мне казалось, что задумка отличная, а теперь вижу, какая-то ерунда надуманная…

– А мне нравится, – настаивала я.

– Не хочу, чтобы ты жалела о приезде, – произнес он, и у меня сжалось сердце – на сей раз не от предвкушения, а от удивления. – Не хочу, чтобы ты считала меня скучным, пусть я и не работаю на «НС».

Ноа не подшучивал и не заигрывал. Он открыл мне душу, и я постаралась ответить с такой же искренностью:

– Не хочу тебя пугать, но мне впервые делают такой сюрприз. Очень продуманный и чуткий подарок. Я тоже не хочу, чтобы ты пожалел о моем приезде. В твоей комнате, когда… – Я умолкла и вопросительно посмотрела на него.

– Нет-нет, мне очень понравилось. Было замечательно. Честно говоря, я боялся слишком спешить и… Ну, в общем,