Соль этого лета - Эля Пылаева

Смотрю ей в след.

Мне главное, чтобы Аленка верила.

Но обида на неë возвращается как приливная волна.

И хочется разной херни наворотить за то, что она уехала с ним!

Но сильнее этого, чувство тревоги.

«Она в порядке?», — пишу Бесу.

«В порядке».

«Когда она вернётся?»

«Возможно, никогда. Это ей решать».

«Да почему?! Что я сделал??»

«Разберёмся, Мар. Не срывай тренировки. Пацаны на тебя равняются».

Никогда.

Никогда. Никогда. Никогда.

Никогда.

Это даже не год, как в прошлый раз.

Меня внезапно скручивает, сердце сбивается с ритма. И сжимается в спазме.

Оседаю на лавочку. Осторожно дышу, прислушиваясь к телу.

Опускаю голову, пряча лицо в ладони.

Возвращайся, пожалуйста! Оно без тебя биться не хочет…

Я уплываю в наши счастливые моменты, выискивая там лекарство.

Люблю… Любимый котёнок… Любимый мальчик… Люблю…

Но становится только хуже. В разы хуже. Я погружаюсь в какой-то тяжёлый непробиваемый коматоз.

Мне хочется лечь лицом к стене, и не видеть никого.

Но вдруг она приедет?

И я ухожу на стоянку, сажусь там на шину. Слепо смотрю вперёд…

Смотрю в окно машины. До центра ещё минут десять. Скорей бы…

«Я накосячил… Прости меня… Не спрашивай… Я тебя боюсь… Просто так прости… Я потом расскажу…», — вертятся слова Марата.

Качаю в шоке головой. Вот тебе и котёнок… Неприкаянный мальчик! Ерунда, по твоему, да?!

Как у вас с Катей всё просто!

А у меня всё сложно. Я такое не понимаю. Не принимаю.

Слезы высыхают на лице.

Когда уже доедем? Рустам, словно специально, не торопится.

В машине пахнет его телом и парфюмом. А этот запах отпечатался у меня на подкорке в таких якорях, что вызывает тревогу и отторжение. Горло перехватывает в удушающем спазме.

Нет, мне не страшно рядом с ним больше. Мне тяжело и всë еще обидно.

Не доезжая до центра, он притормаживает у одной из высоток. На первом этаже цветочные магазинчики.

— Посиди минутку, я сейчас вернусь.

— Нет, спасибо. Я выйду здесь.

— Я попросил «минуту», — давяще.

И когда-то эта интонация заставляла меня зажаться и выполнять его желание, только чтобы избежать негатива и развития конфликта.

Но больше на меня она не сработает.

— А я отказала в просьбе, Рустам.

Открываю дверь. Одновременно выходим из машины. Встаёт передо мной, преграждая путь.

— Ну что мы всë на бегу, Аленушка? Давай, сядем, поговорим. Поднимемся ко мне? Клянусь, пальцем тебя не коснусь.

— Мне пора. Ты не трогай меня, Бога ради. И в жизнь мою не лезь. Я до сих пор ищу в себе силы пережить произошедшее, не поехав крышей. Будь добр, на мешай, Рустам, — скрипит мой голос.

Настроение едва ощутимо меняется.

— В жизни бывает всякое. Надо уметь отпускать. И прощать своих близких.

— Так отпусти!

— Послушай… За этот год… Я понял, что не хочу другой женщины в своей жизни. И я был не прав во многом. И жениться я хочу, пока ещё жив отец.

Вытаскивает ювелирную бархатную коробочку. Мне становится не хорошо…

— Я обещаю, что никогда не вспомню тебе этого пацана. И пальцем тебя не трону! Не буду давить на счёт работы.

— Предел мечтаний просто! — горько бросаю я.

— Чего ты ещё хочешь от меня, м?? — начинает злиться. — Я всë сделаю!

— Я только одного хочу, чтобы ты был справедливо наказан за то, что сделал со мной, — честно признаюсь я. — И больше — ни-че-го.

— И кто же по твоему меня должен наказать? Щенок твой?

Нет. Никто не накажет. Я сама так решила, когда мы замяли эту тему с Бесом. Но хотеть я этого не перестану. Быть может накажет жизнь.

— Ты обещал Бесу, что уедешь в Европу и останешься там!

— А я не могу там. Когда моя женщина здесь.

— А я не твоя!

— Тарханова? — усмешка. — Решим, Алëнушка! По-мужски с ним решим. Если он мужик, конечно… А ты всегда будешь моя женщина.

Сжимается всë внутри. Я вообще не женщина. Оставьте меня в покое!

Один избил, другой изменил… Попробуй останься женщиной!

Не оглядываясь, делаю шаг на дорогу и поспешно ухожу.

Домой… В своё тихое одиночество.

Включаю телефон, звоню Бессо. Рассказываю… Не всë. Некоторые детали, касающиеся меня и Марата упускаю.

Ругает меня…

Покаянно выслушиваю.

— Я своей вины в происходящем не отрицаю, Бессо. Ищи мне замену. Как найдешь, я уйду.

Замолкает.

— Я тебе как друг высказал. Никого я искать не буду. Меня всë устраивает. С Рустамом начинается война. Я просто не хочу, чтобы ты стала заложником или оружием.

— Только если твоим оружием, Бессо.

— Не подставляйся!

— Не буду.

— Предложение, значит, сделал? — зло.

— Да.

— Не подумай, что это попытка нивелировать твою ценность как женщины, но ты должна знать — отец завещает свою долю тому, кто первый родит сына в браке.

— Оу… Ещё более мерзко. Доля должна быть твоей. Иначе школе конец. Он за два дня всë разрушил на сборах.

— Я думаю об этом.

Разговор плавно переходит к проблемам школы. Мы обсуждаем тренерский состав.

— У меня на шпану некого поставить с сентября. Я Тарханова хотел попросить…

Фамилия, как удар в живот. Закрываю глаза.

— А можно со мной больше Тарханова не обсуждать? — выпаливаю я.

— Оо… Ну пиздец! — взрывается тихо всегда вежливый и выдержанный Бес. — Я так и знал. А как я могу его с тобой не обсуждать, Ален? Мне ему отдельного медика искать теперь?

— Извини. Забудь. Я не права.

— Ладно. Всë разрулим. Не грусти там, ладно?

— Сегодня Люба за ними присмотрит. А утром я вернусь.

Никуда мне с этой подводной лодки не деться. Бессо я не брошу.

Утро после бессонной ночи приносит опустошение.

Из-за ноющей боли внутри мне хочется быть невзрачной. Чтобы никто не смотрел в мою сторону. Я надеваю серый спортивный костюм, собираю волосы в хвостик, игнорирую макияж.