Пилот ракетоносца. Выбор курса - Макс Мах

— Мы на точке.

— Спасибо, навигатор. Свяжитесь с холодянами, скажите, мы готовы.

Пауза тянулась так долго, что Эрик начал опасаться, что мероприятие отменилось, но, как тут же выяснилось, это была всего лишь аберрация[67] восприятия времени. Переговоры между Анной и командным центром на крейсере холодян заняли всего пять минут.

— Командир, отсчет времени синхронизирован, включаю звук.

Обращение «командир» в данной ситуации не было необходимостью, и до этого момента Анна ни разу его так не называла.

«Чудны дела твои, Господи!»

— …девять…

Эрик вдохнул, выдохнул и включил адаптивный интерфейс, но, к его удивлению, ничего не случилось. Вернее, случилось, но совсем не то, чего он ожидал. Никакого удара по мозгам, никакого «селевого потока» информации. По ощущениям, связь с интерфейсом установилась настолько легко, что Эрик, по сути, даже не почувствовал момент подключения. Это было странно и уж точно, что непривычно, но, пожалуй, в каком-то смысле даже приятно. И еще кое-что, но это Эрик понял лишь через несколько секунд: «рецепторы» и «эффекторы» системы работали сейчас намного лучше, чем он помнил по прошлым подключениям. Это было невероятно, но факты упрямая вещь, и Эрик принял происходящее как есть.

«Похоже, я не только выздоровел, но и „подрос“…»

Он бросил мгновенный взгляд вокруг, охватывая одним движением едва ли не все приборы и механизмы «кабира», и, удостоверившись, что все на своих местах, со счетом «один» двинул ракетоносец навстречу холодянину. Он знал — все решится в первой же атаке. Бои ракетоносцев один на один — вещь редкая, едва ли не штучная. Во всяком случае, так говорили преподаватели тактики действий легких сил. Да и весь небольшой, но весьма впечатляющий опыт Эрика твердил о том же. Обычные фрегаты могли, а иногда и должны были сходиться лицом к лицу, и порой задействовали в бою даже артиллерию, но поединки ракетоносцев проходили столь стремительно, при таких чудовищных перегрузках, вызванных необходимостью опасно маневрировать во встречном бою, что многое, если не всё, сводилось к совершенству техники и личным качествам шеф-пилота. В этом смысле в нынешнем поединке, все, что касалось ракетоносцев и их пилотов, лежало в области неопределенности. Эрик видел холодянский аппарат, но не знал всех его особенностей и характеристик точно так же, как не был знаком с кавторангом Бониваром в качестве пилота ракетоносца. Впрочем, верно и обратное. Холодянин не знал, с кем имеет дело, а Эрик в последнее время начал понимать, что не все особенности его организма способны понять даже выдающиеся светила флотской медицины. Было в нем что-то такое, что позволяло ему делать невозможное. Ну, или ему так казалось. Однако знакомство с Ириной Ма, Аленой Бороздиной и Павлом Скрынниковым намекало именно на такую возможность. Четыре случая — не один. И ведь была еще Грит Мюстерс со своей более чем странной историей…

— Экипажу, принять купаж «Олимпиец», — приказал он, одновременно включая отсчет точного времени.

«Олимпиец» или комплекс 5-1-3 — это мощный биостимулятор в смеси с обезболивающими широкого спектра действия и средствами для поддержания работы сердца, легких и кровеносной системы. Не «Берсеркер», конечно, но тоже та еще дрянь. Правда, эту гадость могли принимать без последствий все, у кого медицинский профиль не ниже Беты-7. То есть все члены экипажа «кабира», при том, что без «Олимпийца» им следующую фазу боя, оставаясь при этом в сознании, не пережить.

В следующие пятнадцать минут — пятнадцать минут и тринадцать секунд, если быть точным — Эрик провел виртуозную атаку на холодянина, зафиксировав четыре точных попадания в корпус «халка» и умудрившись не получить ни одного в ответ. Если честно, он и сам от себя не ожидал такой прыти, но факт налицо: из восьми пусков — стреляли, разумеется, имитаторами — четыре результативных. Впрочем, уклоняться от чужих ракет тоже оказалось совсем непросто, но Эрику это удалось. Однако, как говорят на Эвре, бесплатных обедов не бывает. За все надо платить. Временами маневры атакующего ракетоносца слишком близко подходили к границе выживаемости экипажа, хотя ни разу границы этой не пересекли. Тем не менее, когда «Буран-2» пристыковался наконец к «Клив-Солашу», экипаж все еще пребывал в беспамятстве, так как на второй стадии боя перегрузки начали зашкаливать, и Эрик приказал всем членам команды принять купаж «Нирвана», отправив их «отдыхать», а себе ввел комплекс 3-2-7 — «Берсеркер», и уже под действием нейрохимии довел поединок до закономерного финала.

— Чистая победа! — приветствовал его на летной палубе адмирал Север. — Если бы не видел собственными глазами, никогда бы не поверил. Молодцом, капитан!

Эрик оказался единственным на борту «Бурана-2», кто смог самостоятельно выбраться из ракетоносца. Остальных выносили, но и он чувствовал себя погано. Ноги дрожали, перед глазами дымка, и головокружение в комплекте. И все-таки он был скорее в норме, чем наоборот. Стоял сам, смотрел на адмирала, слышал его и понимал, о чем идет речь.

— Спасибо, господин адмирал! А что слышно у наших союзников?

— Они нам пока не союзники, — поморщился адмирал.

— Друг моего друга… — пожал плечами Эрик.

— …не всегда мой друг, — закончил мысль Север. — Но вы, капитан, сделали сегодня еще один шаг в правильном направлении.

— Рад стараться!

— Княгиню случаем не угробили? — спросил адмирал, провожая взглядом носилки, на которых отправляли в медчасть все еще не проснувшуюся Анну Монк.

— Да нет, — усмехнулся Эрик. — С чего бы? Крепкая девушка и держится хорошо.

— Это, разумеется, не мое дело, капитан, — понизил голос адмирал Север, — но мне тут передали, что лейтенант ведет себя при посторонних, как ваша девушка. И ключевые слова здесь «при посторонних». Надеюсь, вы понимаете, что афишировать такого рода отношения не следует ни вам, ни ей.

— Нет никаких отношений! — вяло возмутился выжитый, как лимон, Эрик. — Я с ней, господин адмирал, не флиртую, особых знаков внимания не оказываю, даже ни разу не поцеловал. Богом клянусь!

— Да мне, собственно, все равно, что вы с ней делаете! Главное — чтобы разговоров не было!

«А ведь он прав!» — Эрик был согласен с адмиралом, что называется, на все сто, но не знал, что с этим знанием делать. Как поступить?

Он не знал и даже близко не понимал, что могло вдруг приключиться со всегда спокойной и на особый манер дисциплинированной Анной. Допустим даже, что она в него влюбилась, зачем демонстрировать это всем и каждому? Анна — княгиня, и воспитана она, как и положено аристократам, то есть в строгости, гордости, доходящей до надменности, и прочей подобающей ее высокому титулу ерунде. К тому же она офицер ВКС. Всегда сдержанная, дисциплинированная, даже несколько холодноватая, она редко демонстрировала свои чувства, и вдруг такое!

«Что вдруг?»