Зависть кукушки - Анна Акимова

Это его отец, чуть было не сказала я вслух, но вовремя прикусила язык. Наверняка это семейная тайна, ведь отцом Володи считается Петр Владимирович. И не мне выбалтывать эту тайну…

Та девочка на фотографии… Она не зря тогда показалась мне знакомой. Сейчас я поняла, кого она мне напоминает. Сережу… Значит, это его и Володина мать… Понятно, почему старуха Лаврова так испугалась тогда и так быстро отобрала у меня ту фотографию…

Витя и Эдька тем временем бурно обсуждали поразительное сходство американского богача Питера Лэша и Володи. Единодушно сходились в одном: это Володин родственник. Непонятно только было с чьей стороны родственник – со стороны Лавровых или Ильиных и как этот родственник оказался в Америке…

– Только должен огорчить тебя, Грунечка, – обратился ко мне Витя. – У этого господина нет других наследников. Его супруга не имела детей ни в браке с Лэшем, ни в предыдущем. Конечно, могут быть внебрачные дети или другая родня, считающая себя обиженной, но как их искать – не представляю…

– Не надо никого искать, – сказала я. – Это все уже неважно. Я знаю, кто убийца…

Мы молча сидели вокруг стола, посреди которого лежал раскрытый медальон с детским локоном внутри. Мы молчали так уже довольно давно, с тех пор, как я произнесла имя убийцы.

– Да нет, не может быть, – наконец подал голос Витя. – Севка? Да нет, у него кишка тонка! Какой из него убийца! Кот-мурлыка, ленивый, сытый! Зачем ему все это?

Эдька молчал. Он не был лично знаком с Севой Князевым и не мог ничего сказать о нем.

– Я выстраиваю логическую цепочку, – вновь начала я. – Этот медальон при мне сняли с шеи Нины Владимировны Лавровой. Значит, именно с этими волосами была проведена генетическая экспертиза. И отцом ребенка Аллы Потылицыной является человек, которому эти волосы принадлежали в детстве. Но это не Володины волосы, в этом я могу поклясться на чем угодно! Бабке Лавровой подсунули в качестве правнука чужого ребенка.

– Который должен унаследовать все Володино состояние, – подал голос Эдька.

– Ну да, задумана большая афера. Володю, унаследовавшего огромное состояние Питера Лэша, убивают, а в качестве его наследника возникает его якобы сын, который, на самом деле, является сыном его убийцы.

– И ты прямо уверена, что этот убийца – Севка Князев? – опять усомнился Витя.

– А кто еще? У кого еще есть бабка, закадычная подружка бабки Лавровой, во всем ей подражающая, у которой точно такой же медальон, в котором, даю голову на отсечение, так же хранится локон внука, то есть уже упомянутого здесь Всеволода Князева!

– Бабки, внучки, жучки!.. – раздраженно заворчал Эдька. – Как этот медальон к Лавровой-то попал?

– Ну как! Элементарно! Когда стало известно о гибели Володи, Нине Владимировне стало плохо, приехали врачи, накачали ее снотворным. А верная подруга дежурила возле ее постели всю ночь. Она поменяла местами медальоны, только и всего. Нина Владимировна не заметила подмены, медальоны совершенно одинаковые. Волосы тоже похожи, да к тому же у Нины Владимировны, скорее всего, возрастная дальнозоркость, а очков, как я заметила, она не носит.

– Погоди, ты хочешь сказать, что Серафима все знала? – потрясенно произнес Витя.

– К сожалению, ничего другого я предположить не могу. Да, знала и была заодно, и участвовала в преступлении. Других вариантов нет.

– Зловещая старушка, – пробормотал Эдька.

– Да нет, Грунечка, нет, – замотал головой Витя. – Серафима не такая. Она тихая, робкая всегда, кроткая! Она не могла! Кто-то просто украл у нее медальон. Снимает же она его с шеи когда-нибудь! Или ты думаешь, что она и спит и моется в нем?

– Хорошо, – сказала я. – Специально для тебя предположу более мягкий вариант: Серафима сняла медальон на ночь, Сева умыкнул цацку, метнулся ночью к Лавровым, влез к Нине Владимировне и подменил медальон. Ты сам-то в это поверишь?

Витя молчал.

– В конце концов, сейчас не так важно, кто подменил медальон, – продолжала я. – Главное, что теперь понятно и все остальное. Понятно, зачем меня ударили по голове в подвале – просто для того, чтобы обыскать. В тот день, когда я пришла к Лавровым и у бабки случился сердечный приступ, Сева, скорее всего, заметил, что я машинально сунула медальон в карман. У меня оказалась важная улика, и ее надо было отнять любой ценой. Они обыскали нашу квартиру; когда я вернулась домой после того случая в подвале, я заметила, что у нас кто-то был. Я в тот момент еще подумала, что Сережку отпустили, а потом позвонил Витя, сказал про чистосердечное признание, и я обо всем забыла от потрясения.

– Вот в этом вся твоя бабья суть! – не упустил момента Эдька. – Ах, ох, и обо всем забыли!

– Но теперь-то я все поняла! Они не нашли медальон в квартире и пошли обыскивать меня. И понятно теперь, откуда у них ключи от нашей квартиры. Сергей время от времени бывает у Лавровых, достаточно вытащить у него из кармана ключи и сделать слепки.

– Почему ты говоришь «они»? – подал голос Витя. – Разве Севка был не один?

– Естественно! Злая Кукла во всем ему помогала!

– Кто-о?! – хором переспросили парни.

– Ой, простите! Это я так называю Аллу Потылицыну, любовницу Князева. Или вы думаете, что, родив от него ребенка и подсунув его Лавровым в качестве Володиного сына, она осталась в стороне? Да они все это задумали вместе, и она ему помогает! Она следила за мной в библиотеке, и от имени директора звонила мне она, больше некому! Они все – друзья детства, – продолжала я. – они все жили в одном доме – Володя, Сева, для которого дом Лавровых был почти родным, и Алла Потылицына, которая вместе с матерью жила в этом же доме у какого-то профессора, мне Сережа рассказывал. Судя по всему, Сева и Алла, повзрослев, стали больше, чем друзьями, они стали любовниками. Наверное, их сближало еще и то, что оба они не принадлежали к «элите», были как бы сбоку припека. И афера, которую они задумали и осуществили, – это, скорее всего, их ответ за какие-нибудь обиды, за свою «неполноценность»…

Витя молчал, по-прежнему недоверчиво покачивая головой.

– Да нет, это все на грани фола, – наконец сказал он. – Ведь это чистая случайность, что экспертизу удалось провести по волосам. А если бы волосы не подошли? Конец всей афере?

Но я была готова к этому вопросу, ведь я целую ночь обдумывала детали своей версии.

– Думаю, этот вариант был ими учтен. Алла не зря заявилась к Лавровым только после похорон Володи. Взять генетический материал для экспертизы без эксгумации было уже невозможно, а это был самый крайний вариант, на который бы согласилась старуха Лаврова. А может быть и вообще не позволила бы тревожить прах любимого внука. Думаю, что тут-то «верная подруга» Серафима и напомнила Лавровой о волосах, хранящихся в медальоне.

– Но волосы могли не подойти! – вдруг вскипел всегда спокойный, флегматичный Витя.

– Могли, – согласилась я. – Тогда генетический материал стали бы искать в другом месте. Например, в машине. Помнишь, мы говорили, что там должна остаться кровь? Но оказалось, что машина выгорела изнутри, там вряд ли удалось бы что-нибудь найти.