Зависть кукушки - Анна Акимова

Вспомнив об этом, я опять подумала: какая же я дура! Сунулась, как наивная Красная Шапочка, прямо в пасть к зверю. Но чем дольше я размышляла на эту тему, тем яснее понимала: моя забывчивость – большая удача. Ведь догадайся я обо всем, я могла бы струсить, не пойти в аптеку, не заставила бы убийц выдать себя! Нет, все, что ни делается – все к лучшему.

…В тот день, когда, сидя у меня на кухне, мы с Витей и Эдькой поняли, что не сможем уличить Князева и Злую Куклу в убийствах, мы решили, что их надо расшевелить, напугать, припереть к стенке, заставить действовать! После долгих ожесточенных споров, криков, ругани, взаимных обид и примирений, Эдькиного хамства и попыток «смочить мозги» алкоголем, Витиной занудливой обстоятельности и литров выпитого кофе мы наконец родили план. Я должна была изобразить шантажистку, предъявив Князеву практически невыполнимые требования. Он будет вынужден либо договариваться со мной, и тогда я должна повести беседу так, чтобы он волей-неволей признался в убийствах, либо он будет пытаться меня убить, и тогда его должны взять с поличным.

Конечно, сначала парни и слышать не хотели, чтобы я становилась мишенью для убийц, но других вариантов просто не было. Князев точно знал, что медальон у меня, и, следовательно, догадаться обо всем могу только я. И шантажировать его могу только я. Мы прикидывали и так, и этак, и наконец решили: если мы хотим вытащить Сергея из тюрьмы, надо рисковать.

Задачей Вити было убедить следователя принять наш план. Наверное, это было нелегко, ведь Сергей уже написал чистосердечное признание. Витя устроил мне и Эдьке встречу со следователем. Я рассказала все – как я ходила в кафе «Леденец», как встречалась со старушкой Прокуроровой, про двойной выход из кафе, про то, как полуслепая свидетельница не смогла узнать Сергея на фотографии, про то, как у меня оказался медальон, про то, что случилось со мной в подвале библиотеки, а Эдька поведал о том, как нашел меня без сознания и оживил. Не знаю, поверил ли нам следователь или, наоборот, заподозрил в соучастии и решил вывести на чистую воду, но он согласился с нашим планом, выделил оперативников для слежки и обеспечил техническими средствами прослушки и наблюдения.

…Сева и его подельницы – дочь и мать Потылицыны – долго ни в чем не признавались, отрицая даже очевидные доказательства. Но в их команде оказалось «слабое звено» – Серафима Всеволодовна Князева, Севина бабка, лучшая подруга Нины Владимировны Лавровой.

Я оказалась права, это не кто иной, как Серафима, поменяла местами медальоны, когда дежурила у постели своей подруги, одурманенной сильными лекарствами после гибели Володи. Серафима была в курсе всех планов своего внука и его сообщниц, она помогала им, а главное, она с самого начала знала, что Володю должны убить…

Тяжесть этого греха сломала ее. А может быть, она поняла, что сообщники ее тоже не пощадят и ее конец близок. Так или иначе, она начала говорить сразу, как только ее привезли на допрос. После нескольких очных ставок заговорили и остальные. Последним сдался и заговорил Сева Князев.

Следствие постепенно выясняло детали преступлений, и они постепенно же становились известны нам. Через Витю. К тому времени меня уже выписали из больницы, и мы каждый день собирались в моей кухне – мы с Эдькой и Витя – и обсуждали все новые подробности. К сожалению, с нами не было Сергея – по каким-то формальным причинам его все еще не выпускали из СИЗО. Вите давали возможность слышать откровения Севы Князева, и он пересказывал их нам.

Все началось в тот момент, когда стало известно, что Володя Лавров унаследовал огромное состояние американского гражданина Питера Лэша. Все остальные участники событий к этому времени пребывали в совсем других жизненных обстоятельствах.

Сева Князев прозябал, как он считал, в роли мальчика на побегушках при Нине Владимировне Лавровой. Его бабушка Серафима Всеволодовна, всегда мечтавшая породниться со своей подругой, вынуждена была проститься с этой мечтой – внучка Нины Лера выбрала в мужья другого человека. Серафиме Всеволодовне было обидно за Севу, да и у самой Серафимы за долгую жизнь накопилось много обид на резкую, авторитарную подругу.

Алла Потылицына и ее мать к этому времени вынуждены были покинуть элитный «академический» дом: профессор Козловский умер, ничего не оставив матери Аллы и не упомянув ее в завещании, несмотря на длительные близкие отношения. Все имущество и квартира перешли к законным детям профессора. Потылицыным пришлось переселиться в съемную квартиру, на оплату которой теперь уходили почти все их невеликие доходы.

К тому же Алла вдруг не ко времени забеременела. От Севы. Они по старой детской памяти иногда встречались. Пылких чувств они друг к другу не питали, просто приятельствовали, ходили иногда в кино-кафе, жаловались друг другу на жизнь, находя полное понимание друг у друга, иногда вместе спали. Жениться они не собирались, рожать безотцовщину Алла тоже не хотела, предстояла неприятная процедура аборта.

Вот на такую безрадостную почву упало известие о том, что любимчик и счастливчик Вовчик, у которого и так все было «в шоколаде», у которого были деньги, шикарная квартира и крутая машина, должен получить огромные деньги из Америки.

Сева, как личный секретарь Нины Владимировны, был в курсе всех дел семейства Лавровых, он первым узнал о наследстве, и эта новость, как он признавался, «взорвала ему мозг».

Он возненавидел всех – старуху Лаврову, в доме которой он вырос, всех ее домочадцев, живущих, как он считал, в довольстве и сытости, не ударяя палец о палец, страхолюдину Лерку, на которой не удалось жениться, свою собственную бабку-приживалку, а особенно – эту сволочь Вовчика, которому всегда все само плыло в руки.

Из этой-то ненависти и родился гениальный план, в котором нашлось место всем – и идиотке-бабке, надоевшей ему хуже горькой редьки своим слезливым обожанием, и бедолаге Ляльке, и их еще не рожденному младенцу, и Лялькиной мамаше-ведьме, умеющей, как он подозревал, ловко и безнаказанно отправлять на тот свет ненужных людей, об этом в их доме все говорили! И конечно, в этом гениальном плане нашлось место дебилу Сереге, который должен был стать козлом отпущения – он с детства им был, ему не привыкать!

Лялька и ее мамаша клюнули мгновенно, запах больших денег защекотал им ноздри. Лялька к тому же давно точила зуб на Вовчика. Она с детства к нему неровно дышала, бегала за ним, крутила хвостом. А Вовчик плевать на нее хотел. У него были такие телки, Лялька им в подметки не годилась! Вот Лялька и сказала: пусть, мол, подыхает, пусть мои девичьи слезы ему отольются! Пусть на том свете злится, что его денежки мне достались!

Идиотка-бабка, поплакав и попричитав, согласилась тоже. Старую дуру умилила неожиданная мысль: у них с Ниночкой все-таки будет общий внук! Конечно, Ниночка будет считать его своим, но она-то, Сима, будет знать, что это ее внук!

Сева, как только услышал этот маразматический бред, понял, что бабку придется убирать, как только она выполнит свою задачу. А то, не дай бог, у старухи заклинит мозги, и она поделится своей радостью с любимой подругой. Да и вообще, все это старичье планировалось зачистить, Лялькина мамаша с этим справилась бы. А если бы он знал, что бабка расколется первой, первой бы ее и зачистил. Эх, опоздал…