Кровь в моих жилах - Татьяна Лаас

Светлана напомнила ему очевидное:

— А как же его рассказы, как я на вампира ходила в одиночку?

— Дык… От хлороформы и удара по баш… По голове эфир не защищает. Я с вами!

Она выдохнула, смиряясь — Демьяну найдется задание:

— Хорошо. Поехали на квартиру к княжичу Волкову.

Хвостомойка наморщился и напомнил:

— Так его того самого… Лазоревые загребли.

— Именно, Демьян. Именно. Дома сейчас только его лакей. Пока ты будешь выяснять у дворника и городового про убитую девицу, я разберусь с лакеем и обыщу квартиру Волкова. Фото девицы же при тебе?

Демьян кивнул и хлопнул себя по внутреннему карману шинели. Хорошо, что о законности происходящего хвостомойка не задумывался.

Обыск, кстати, ничего не дал, кроме головной боли у лакея, усыпленного эфиром. Светлана не нашла в квартире Мишеля ни единого признака присутствия девушки, так и ни единой улики за то, что он является берендеем. В кабинете Мишеля самым компрометирующим был найденный в столе свежий чек на большую сумму фирме «Карл Эдуард Болин». Болины были императорскими ювелирами уже больше сотни лет.

Письмо, подписанное князем Волковым с надписью «Вскрыть после моей смерти, сын. И я не шучу!», так же найденное во вскрытом ящике стола, Светлана читать не стала — ясно же, что написанное тут же сгорит, если его попытаться открыть раньше времени. Учебники по истории эфирологии, горами лежавшие на рабочем столе, и написанные от руки планы занятий на улики никак не походили. Светлане стало ясно хотя бы, чем занимался княжич вместо дежурств — он писал лекции и готовился стать преподавателем в Московском Императорском магическом университете. Как она и полагала, такие, как Волков, не сидят долго во всяких Суходольсках, их прельщает только столица.

Угрюмый, промокший под начавшимся дождем Демьян доложил Светлане, ловя извозчика до больницы, о том, что никто в округе не видел похожую на убитую девушку. Девушек, по словам дворника, а ему можно было доверять полностью, Волков не водил к себе больше двух лет. Вот так вот.

В палату хвостомоек сразу попасть не удалось. Демьян заглянул было и тут же отпрянул, смущенно поясняя:

— Там это… К Громову посетители пришли.

Светлана понятливо кивнула и села на скамью, вытягивая усталые после ходьбы ноги вперед. Купленные цветы, мокрые от дождя белые астры, она положила рядом с собой. Было неловко приходить в больницу без подарка, и Светлана заняла целковый у Демьяна. Как и чем она будет с ним расплачиваться, она старалась не думать. Ей вечно не хватало денег. Каждый раз приходилось занимать, потом возвращать с процентами, и это был какой-то замкнутый круг, из которого не выбраться. Спасали только деньги за мишелевы дежурства — именно на них она заказывала новые мундиры, покупала обувь и дамские мелочи. Если бы не Мишель и его нежелание служить в управе, то… Пришлось бы искать мужа. Или начать подрабатывать, чего Светлана не могла себе разрешить. Чиновник не имеет права на такое.

Светлану неумолимо клонило в сон. Проклятье на монетке жгло даже через стазис — сильный колдун накладывал. Или ведьма.

Из палаты степенно вышли, кивая осоловелой Светлане, сестры Лапшины. Кажется, Дарья Ивановна приступила к серьезной осаде Громова. Верочка Лапшина выглядела бледной, но ей это удивительно шло — эдакая хрупкая, нереальная барышня, которую всяк норовит защитить. Даже Демьян, воспитанно подскочив с места, грудь колесом при виде Верочки выгнул, но одобрительного взгляда не добился — старшая Лапшина прошла мимо хвостомойки, как мимо пустого места, младшая тем более — в прелестной головке, наверное, теперь только пристав и жил.

Демьян расстраиваться не стал, направился к двери палаты:

— Вашбродь…

— Да, да, Демьян, иду. — Светлана встала и, подхватив цветы, зашла в палату. Её прихода не ждали — расслабившиеся после визита Лапшиных бледные в просинь хвостомойки, смирно лежали на своих койках, закрыв глаза. Кажется, они собирались спать, как и баюша. Та громко посапывала на подоконнике. Ей даже выделили собственную подушку вместо лежанки — Авдеев, наверное, постарался.

Демьян замер у стены, пытаясь с ней слиться — видимо, чтобы не прогнали. Глаза парня цепко скользили по приставу, оценивая его состояние. Демьян даже облегченно выдохнул, оставшись довольным — до последнего не верил, что Громов поправится. Медсестра, все та же утренняя Варенька, за столом занимавшаяся своей какой-то бумажной работой, стрельнула в парня глазками, находя этого хвостомойку достойным своего внимания. Ничего, на Демьяне стояла хорошая защита — его приворотами не возьмешь.

Громов первым заметил Светлану и подтянулся на койке, принимая приличное по его мнению полусидячее положение. Далось это ему нелегко — он старательно пытался не морщиться от боли. Петров тоже зашевелился, когда Светлана тихо поздоровалась. Что ж, баюша и кровь сотворили чудо, вытащив мужчин с того света.

— И вам добрый день, Светлана Алексеевна, — поздоровался Громов в ответ и потер заросший черной, заметной щетиной подбородок. Светловолосому Петрову в этом плане повезло больше. Говорил Громов натужно, с одышкой, то и дело подкашливая. Ему еще лечиться и лечиться, а не гостей в палате принимать. Светлану волной жара и стыда окатило. Она осознала, насколько она тут чуждая и ненужная. Особенно роскошный букет фиолетовых, с большими головками хризантем на прикроватной тумбочке Громова на это намекал. — Простите, что в таком неприличном виде…

Пристав поправил свободный ворот больничной рубашки, серой от старости и неприятно пропахшей больницей и болезнью. Светлана не стала смущать Громова, что видела его только в одежде из бинтов. Ни к чему это.

— Это вы меня простите, Александр Еремеевич и Владимир Захарович. Вам отдыхать надо, а я… — Она всплеснула рукой и только тут вспомнила про свои жалкие астры. Прикроватная тумбочка Громова не пустовала. На ней кроме букета лежал пакет с фруктами, стояла бутыль с каким-то напитком — осада Громова шла по плану. На тумбе Петрова было почти девственно пусто — больничный стакан с водой не считался. Светлана положила белые астры Петрову:

— Выздоравливайте, Владимир Захарович. Заставили вы нас с Демьяном поволноваться ночью…

Петров скомканно поблагодарил, посматривая то на цветы, то на Светлану, то на Громова. Демьян хмыкнул, сложив руки на груди:

— Поволноваться, как же… Я сам чуть богу душу не отдал от вашего вида! Тоже мне, герои. Светлану Лексевну надо было с собой брать! И меня тоже.

Петров попытался что-то сказать возмущенному парню, но вместо этого раскашлялся, хватаясь за грудь. Светлана тут же