Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова

Лизавета дождь накликала, черт бы ее…

Архипов пристроился за каким-то автобусом так, чтомашину-крокодила было не видно, а заплеванный пятачок перед метро весь открыт.

Жаль, если автобус уедет.

Впрочем, уедет или нет, а разобрать снаружи, кто сидит вмашине, нельзя. Он специально проверил это перед офисом, усадив в нее МаксаХрусталева. Макс от обилия дорогих иностранных машин, в которых ему запоследнее время удалось посидеть или даже поездить, впал в некоторый столбняк,как и предрекал Владимир Петрович еще тогда, когда Макс не получил должноймедицинской помощи, порезавши руку о нож.

Небо в тонированных стеклах машины казалось таким жесвинцовым и грязным, как асфальт. Владимир Петрович вздохнул и от нечего делатьпонажимал на кнопки незнакомого приемника, а потом пересмотрел изрядную стопкукомпакт-дисков.

Тяжелого рока не было. Только джаз и этническая музыка.

Джаз Архипов не любил. Этническую музыку, как бы это сказатьпомягче, не понимал.

Надо было прихватить с собой Тинто Брасса. Ждать и маятьсявдвоем не так трудно.

В спине крутилось веретенце. Архипов время от времени терсяпозвоночником о подушку и даже не понимал толком, помогает это ему или нет.Похоже, не помогало.

Прямо перед капотом прошлепала девчонка в длинном прозрачномплаще. Под плащом – джинсы, свитерок и портфель. Она была похожа на МариюВикторовну Тюрину в их первую встречу.

Архипов проводил ее глазами.

Пробежала грязная собака с обрывком веревки на шее. Архиповотвернулся и засвистел в такт приемнику. Он не мог видеть бездомных собак.

Сзади подрулила старая машина, именуемая в народе“копейкой”, неопределенного от старости цвета, из нее вылезло носатое лицо,ясное дело, “кавказской национальности”, и стало шустро таскать в салонкакие-то ящики.

Что там у Расула? Добыл чего-нибудь?

Сам Владимир Петрович “добыл” имя Добромира и получилнекоторое представление о структуре “Пути к радости”.

Имя Добромира его изрядно повеселило.

Анатолий Петрович Безсмертный, вот как его звали.

До превращения в родного брата Иисуса Анатолий Петрович имелукраинскую национальность и многозначительную фамилию, которая так и писалась –через букву “з”.

Анатолий Петрович был, так сказать, фюрером этой маленькойпартии. Герингом и Гиммлером, соответственно, числились Инга ЕвгеньевнаСтавская и Сергей Борисович Ослов.

Последняя фамилия тоже Архипова порадовала. Он чувствовалсвое неоспоримое, так сказать, априорное превосходство над человеком с такойфамилией.

Инга Евгеньевна занималась финансами. Сергей Борисович –идеологией.

Предположение о том, что Добромир – это всего лишь некаяособь, сама верящая в то, что говорит и пишет, – оказалось неверным. Добромир,Безсмертный Анатолий Петрович, являлся вполне ловким бизнесменом, хотя из того,что Архипов успел раскопать, трудно было определить, кто из троицы придумал всюкомбинацию с созданием “Пути к радости”. Вполне возможно, что Гиммлер сГерингом.

С бизнесом тоже все более или менее прояснилось – не спродажей изделий “народного творчества” и аудиокассет “с молчанием”, а сбольшим, квартирным.

Осчастливленные открывающейся перед ними перспективойглобального мирового счастья, члены организации “отписывали” свои квартиры “наблаготворительность” и отправлялись “в природу”. Для этого дела в дальних областях,вроде Вятской и Тамбовской, за бесценок покупались брошенные дома. Архипов дажеполистал в компьютере некоторые договоры на эти самые дома. Больше пятисотдолларов ни один из них не стоил.

Следовало еще проверить, что, в конце концов, происходило с“направленными в природу”. Вряд ли убивали всех, кого “направляли”, это было быслишком опасно и не слишком разумно.

Кроме того, в компьютерах юридической службы “Пути крадости” болтались документы по трем или четырем судебным искам к организациикак раз по поводу “переданных” квартир. Вряд ли покойники могли возбудить иски.

“Копейка” укатила, изрыгая на ходу клубы черного вонючегодыма, а на ее место плавно причалил “Мерседес”. Из него выскочил водитель ипочти бегом под непрекращающимся, как зубная боль, дождем побежал к киоску.Сигареты кончились, что ли?

Архипов проводил его глазами.

Веретенце в позвоночнике стало раскручиваться, дробя кости инервы. Без семи минут четыре.

Если все будет хорошо, сейчас он ее увидит. Почему-то емуказалось, что, как только увидит, все сразу станет на свои места. Он выберетсяиз машины, пойдет через дорогу, старательно обходя лужи, возьмет Машу за руку,и все кончится.

Тучи поднимутся и посветлеют, дождь прекратится. Лизаветинасмерть окажется просто смертью пожилой женщины, много лет страдавшей сердцем, иможно будет все начать сначала – как будто снова познакомиться и удивитьсятому, что у нее ореховые глаза, темные волосы и брызги веснушек на носу, и ещетому, что она такая молодая и такая высокая и так пугается, когда он берет ееза руку.

Архипов посмотрел на часы – без двух минут семь.

Веретенце в позвоночнике превратилось в бензопилу, котораявгрызлась в кость и завозилась, расшвыривая осколки.

Владимир Петрович зачем-то достал первый попавшийся диск,сунул в прорезь, и все многочисленные колонки вдруг грянули нечто зажигательноев стиле “латинос”.

В “Мерседес” вернулся водитель, мягко хлопнул дверью. Напятачке возле выхода из метро никого не было.

Архипов опять посмотрел на часы. Смотрел довольно долго.Потом стал поправлять зеркало заднего вида. Расул был значительно ниже, иВладимир Петрович в это самое зеркало ничего не видел.

В зеркале отражались пустынная шоссейка, автобуснаяостановка, полная людей и зонтов, палатки с сигаретами и пивом, все тот же“Мерседес” с копошившимся водителем.

Ну? И где Мария Викторовна?.. Неожиданно Архипов увидел ее изастыл, держась правой рукой за зеркало.

Она была почему-то внутри зеркала, а вовсе не на пятачкеперед метро. Он посмотрел на пятачок, а потом опять в зеркало, боясь ошибиться.

Она была там. Он плохо ее видел, потому что их разделяло дваслоя толстого автомобильного стекла – три, если считать зеркало.

Маша Тюрина сидела на заднем сиденье “Мерседеса”. Вперединаходился только водитель, а сзади Маша и еще двое. Архипов их почти неразглядел.

Он оглянулся и посмотрел просто так, без зеркала. Да, точно,она. Очень близко. Передний бампер “Мерседеса” почти упирается в его машину.Точнее, в машину Расула Магомедова.