Империя травы. Том 1 - Тэд Уильямс

Если подсчитать фургоны и учесть, что каждый сопровождало не менее двух всадников, получалось, что здесь собралось более тысячи обитателей лугов – и это только те, кого он мог видеть, не считая тритингов, растянувшихся вокруг озера.

Около пяти тысяч всадников возле Танемута, такой была его первая прикидка – вооруженных, закаленных в боях мужчин, умевших сражаться. «И только любовь кланов к войнам между собой позволяет Наббану существовать», – подумал Эолейр. И Эркинланду, если уж на то пошло.

«Пусть Мурхаг Однорукий продолжает наполнять их сердца гневом друг против друга, – молился Эолейр. – Пусть они обманывают друг друга и воруют чужих женщин направо и налево. Но пусть остаются сильными, в противном случае, наббанайцы смогут нас захватить».

– А куда именно мы направляемся? – спросил Эолейр.

Они уже почти добрались до вершины холма, но Хотмер не стал отвечать, пока они не оказались на самом верху, где он вытянул перед собой руку.

– Туда, – сказал он, как всегда, не расходуя лишних слов. – Кровавое озеро.

Склон, заросший соснами и другими деревьями, уходил вниз, насколько хватало глаз, зеленая трава обрамляла зеркальную чашу озера, и, хотя оно и не было цвета крови, вода в нем имела красноватый оттенок, и Эолейр решил, что его дно содержит много железа. Удлиненное рыжеватое озеро походило на зеркало богатой леди, брошенное и забытое, а представшая глазам Эолейра картина напомнила ему долину Кьюмни, расположенную к востоку от его дома, что вызвало у него неожиданную ностальгию.

«Увижу ли я когда-нибудь свои родные места?»

Травянистые берега озера почти всюду находились в тени ив, берез и других деревьев – именно там и расположились многочисленные люди и фургоны, издалека похожие на разноцветные пятна. Когда Эолейр смотрел на тритингов, которые разбили лагерь на берегу озера и дальше, на опушке леса, в нескольких местах вплотную подходившего к берегу, он сделал новую оценку численности собравшихся здесь людей.

«Не менее десяти тысяч мужчин, способных держать в руках оружие? Это больше, чем может собрать весь Эркинланд».

Как и большинство людей, живущих в городах, Эолейр задумывался о тритингах только после того, как они где-нибудь на границе совершали очередной набег. Обычно в нем участвовала небольшая группа всадников, появление которых означало грабеж и насилие. Лишь дважды за последние годы от них исходила более серьезная угроза, во время Первой и Второй войн тритингов, и в обоих случаях нашлось достаточное количество кланов, пожелавших выступить на стороне горожан, что приводило к тому, что большая часть сражений проходила на лугах.

Король Джон заключил сделку с Фиколмием, могущественным таном Высоких тритингов, где принц Джошуа и встретил свою будущую жену – Воршеву, дочь тана. Еще через несколько лет другой разгневанный вождь клана начал восстание в западной части владений Луговых тритингов, и королю Саймону, герцогу Осрику и их союзникам пришлось направить против повстанцев целую армию, чтобы помешать кочевникам разграбить юго-восточную часть Эркинланда.

Обитатели лугов постоянно враждовали между собой. Казалось, будто они соревнуются, какой клан сумеет быстрее предать остальных. На этот раз тан по имени Рудур из клана Черного Медведя стал победителем. При помощи Рудура восстание, которое могло представлять огромную опасность, удалось подавить, потери среди эркинландцев были приемлемыми для всех, кроме Саймона и Мириамель, которые, конечно, скорбели о своих погибших; и Саймон решил, что в будущем должен найти более эффективные способы борьбы с тритингами.

«Ведь если они наконец объединятся, – сказал король, – мы не сможем отбросить их обратно в степи».

Эолейр был склонен с ним согласиться.

«Но сейчас, – подумал граф, – глупые дворяне из Наббана во главе с Друсисом бряцают оружием и ежедневно говорят о том, что следует «отбросить прочь варваров», продолжая строить все новые поселения и фермы на территориях, принадлежащих тритингам. Слава всем богам, что у герцога Салюсера больше разума, чем у всех остальных вместе взятых. В особенности, если норны вновь станут угрожать нам на севере».

Эолейр ненадолго задумался о том, что произойдет, если их зажмут в клещи между луговыми варварами и Белыми Лисами, и содрогнулся под жарким солнцем, словно у него началась лихорадка.

По традиции чужакам разрешали собираться только на восточном, сильно заросшем лесом берегу озера, где тени лежали все утро, а земля постоянно оставалась заболоченной и влажной. Все торговцы, а также гости с не совсем понятными целями, вроде Агвальта и его разбойников, размещались под деревьями и, по общему соглашению, игнорировали друг друга. Разбойники и лишенные кланов воины – многие из которых нанимались в кланы во время междоусобных разборок или кровной мести, а в остальное время нападали на путешественников, и те, кто жили на границе лугов, – устраивали пиры, пили, хвастались друг перед другом своими подвигами до поздней ночи и приводили к себе оказавшихся невостребованными женщин. Торговцы с запада и юга вели себя намного скромнее и старались проворачивать сделки, не привлекая к себе внимания, чтобы побольше заработать во время Танемута, после чего они незаметно возвращались в Кванитупул, Вранн или нижний Эркинланд, сохранив жизнь и доходы.

Почти все места вокруг озера были заняты лагерями, а главная дорога (лишь немногим шире обычной тропы) настолько заполнена фургонами и всадниками, что Агвальту с его людьми потребовалось довольно много времени, чтобы добраться до затененного восточного берега озера. Из-за того что их банда была малочисленной и не входила ни в один из кланов, Агвальту приходилось уводить своих людей с дороги в лес, чтобы пропустить более крупные отряды, двигавшиеся навстречу. К тому времени, когда они преодолели половину пути вокруг Кровавого озера, небо стало темнеть.

Тут появилась еще одна большая группа, и отряду Агвальта вновь пришлось углубиться в лес. Во многих лагерях уже горели костры, и дым наполнял воздух, еще сильнее ухудшая видимость. От аромата жарящегося мяса рот Эолейра наполнился слюной. Он рассчитывал, что сегодня его трапеза окажется лучше, чем обычная жидкая каша, которой его кормили в пути; ему даже представились кролики – разбойникам удалось подстрелить несколько штук. Он молился, чтобы ему достались хотя бы пара кусочков, потому что отчаянно нуждался в более существенной еде.

Ужин с ситхи, пусть и весьма странный, сейчас представлялся Эолейру настоящим чудом, и он подумал, что, возможно, ему не доведется больше участвовать в чем-то столь же приятном.

Он лениво запоминал эмблемы на некоторых фургонах, амулеты и флажки в руках всадников, увидел эмблемы кланов Зубра, Лиса и Куропатки – все из Высоких тритингов, насколько он помнил. Однако здесь же были и кланы Журавля и Хорька, которые, по предположениям Эолейра, живут возле озера Тритингс, ближе к Наббану.

Внимание Эолейра привлекла пара больших, ярко разукрашенных фургонов, причем конец переднего был привязан к передку заднего, и тянула их двойная упряжка лошадей. Бока фургонов украшала нарисованная золотая лошадь, тотем из тронного зала Хейхолта: клан «Мердон» – клан Жеребца, старые союзники Престера Джона по Первой войне тритингов. На глазах у Эолейра одна из женщин, сидевших наверху двойного фургона, наклонилась вперед и что-то крикнула вознице. Ее седые волосы были подстрижены коротко, словно в наказание, но Эолейр почувствовал что-то в ее красивых лаконичных чертах, и это произвело на него впечатление, от которого он никак не мог избавиться. Он высунулся из-за спины Хотмера, чтобы рассмотреть женщину получше, но большой фургон свернул в сторону и скрылся за деревьями. Он не сомневался, что уже видел это лицо раньше.