Новенькая не для меня - Тина Дорофеева

не стоит сейчас лезть к нему с расспросами, приеду и все выпытаю.

— Пока.

Он разрывает вызов, и мне тут же становится грустно.

Хотя непонятно, чего именно я от него ждала? Что он примчится ко мне навстречу на своем черном железном коне? Или что в его голосе будет немного больше радости, чем оказалось по факту?

Телефон снова вибрирует в моей руке. На этот раз папа.

— Дочь, ты там можешь подождать меня немного? — голос отца слегка запыхавшийся и нервный.

Да что у них там сегодня?

То один звонит и чуть ли не дерется, а сейчас ещё и папа.

— Пап, что происходит?

— Да что, опять тут у нас какие-то разборки. На этот раз… а ну прекратили оба, — рявкает папа, — в общем, я немного задержусь, Снеж.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ну ладно, работай.

Отключаюсь и закусываю губу до боли.

Медсестра приносит документы и говорит, что мне пора освободить палату.

Закидываю рюкзак на плечо и плетусь на выход из больницы.

Логично в этот момент было бы испытать эйфорию и радость, что наконец я избавилась от хромоты и могу теперь спокойно передвигаться на ногах и не бояться, что у меня из рук в очередной раз выбьют костыль или трость, что меня толкнут и я могу повредить ногу снова.

Это все осталось в стенах этой больницы.

Тогда почему же сейчас так неприятно сосет под ложечкой, а в желудке словно вакуум?

Выхожу на крыльцо больницы и собираюсь уже сделать глубокий вдох, как закашливаюсь при виде довольного Бородина, опирающегося на капот своей тачки.

— А? — растерянно хлопаю глазами. — Что ты? Как ты?..

Глава 39

Хватаю воздух ртом и не могу выдавить из себя связный вопрос.

— Ну что, готова ехать?

– Как ты тут оказался так быстро после звонка? – продолжаю непонимающе смотреть на него.

Пожимает плечами и окидывает меня взглядом.

– Ловкость ног и никакого обмана, ну и парочка штрафов, наверное, – морщится, но в следующую секунду на лице появляется коварная усмешка: – Дорогая, ты словно не рада меня видеть.

Цокаю и сбегаю по лестнице. И вот она, потерянная эйфория и радость. Стоило только ощутить, что я не одна.

Яр смотрит на мою оперированную ногу и улыбается ещё шире.

– Видимо, с ногой полный порядок? – шагает навстречу, пока я приближаюсь к нему.

Яр отрывает меня от земли и притискивает к груди. Зарывается в волосы и чуть ли не урчит.

Внутри меня взрывается щенячий восторг, и в эту минуту я готова чуть ли не хвостиком замотать от ощущения его рук.

Я таю в этой теплоте, которая исходит от его высокого тела.

Черт! Я даже не могла предположить, что увижу его и окунусь в такой водоворот чувств.

И лишний раз убеждаюсь, что да, я подсела на Бородина. Остается только надеяться, что это все взаимно.

– Я скучал, Снежинка, — шепчет на ухо, распространяя по телу мурашки, — думал, не дождусь уже, пока неделя закончится.

– Ну и кто выиграл?

Яр окидывает меня возмущенным взглядом, а я прикусываю губу, чтобы не рассмеяться.

– Мы, конечно же, сомневалась, что ли?

– Ни секундочки не сомневалась, – он приближается, и я почти касаюсь его губ, которые тут же изгибаются в коварной усмешке.

– Вот и умничка.

Прищуриваюсь.

– Это твоих рук дело, да?

Невинно хлопает глазками. Якобы и понятия не имеет, о чем я вообще.

– Ты о чем?

– О том, что за мной приехал не папа. Что Глеб выкинул? Опять подрался?

Ярослав дует щеки и хмыкает.

– Ну почему сразу подрался? Так, – пожимает плечами, – устроили с Чумаком тренировку в коридоре при твоем папе.

Округляю глаза, а Бородину хоть бы что. Уголок губ изгибается, и я понимаю, что он не сожалеет.

Качаю головой.

– Ну вы даете. Папа их в порошок сотрет.

Яр цокает и притягивает меня к себе.

– Да они с Чумаком как прилежные ученики там баллов себе накопили. И как два Кощея над златом чахнут. Скучно же.

Смеюсь. Мальчики такие мальчики.

Касается моих губ быстрым поцелуем и с неохотой отрывается от меня.

— В школу?

— Мне больше некуда, – прячу глаза, чтобы Яр не увидел в них грусть.

Он молча распахивает передо мной дверь, и я усаживаюсь на пассажирское сидение. Наклоняется, чтобы пристегнуть, и его карие глаза вспыхивают каким-то подозрительным светом. Словно он что-то задумал.

— А если я тебя на немного украду, твой отец не казнит меня прилюдно перед воротами школы? За то что позарился на его дочку.

Фыркаю, представляя эту картину, но Яр решает продолжить свою мысль:

— Хотя я совсем не против. Ради дня с тобой я переживу и казнь.

Не выдерживаю и смеюсь.

— Покажи мне людей, которые выжили после казни.

Бородин задумывается, а я толкаю его в плечо, чтобы он отмер.

— Кстати, об отце, — достаю телефон, — нужно предупредить его, чтобы он не ехал сюда.

— И что ты ему скажешь?

Пожимаю плечами и задумчиво накручиваю прядь волос на палец.

— Так и скажу, что меня забрал одноклассник.

Ярослав прищуривается, а я невинно хлопаю глазками.

— Просто одноклассник?

— А ты предпочитаешь, чтобы как я тебя охарактеризовала?

— Ну не знаю, — наигранно закатывает глаза, а я снова не выдерживаю и стукаю его по плечу, — любимый парень?

— Уверен, что ты готов выйти на такой уровень наших отношений?

Спрашиваю, а сама пошевелиться боюсь. Боюсь услышать его ответ. Но одновременно с этим нетерпеливо закусываю губу и смотрю в его глаза.

— Ну, я был бы не против такого развития.

— Это же не игра, Яр, — понижаю голос.

В груди расцветает радость. И я боюсь вспугнуть этот миг.

— А кто говорит, что я играю, Снежинка? Играю я на площадке, а в жизни я настоящий.

— Я позвоню папе, — зачем-то трясу телефоном перед носом Бородина.

Он хмыкает и делает шаг назад.

— Трусишка.

Закрывает дверь и обходит машину перед капотом. Не свожу глаз с его фигуры и закусываю губу. Не верю до конца, что он со мной на полном серьезе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Такие парни не выбирают простых девчонок. А я самая простая.

Набираю папу и слушаю гудки. Тарабаню по подлокотнику от нетерпения, или волнения, или всего вместе.