Космонавты Гитлера. У почтальонов долгая память - Юрий Невский

Она попала на «ОК».

В ответ голос оттуда бодро и четко произнес: «Здравствуйте!»

– Кар-р! – поприветствовала она.

Но голос, ничуть не смутившись, продолжал: «Наша Компания сотовой связи, абонентом которой вы являетесь, поздравляет вас!»

– Кар-р?.. – заинтересовалась она.

«Последний звонок с вашего телефона, – продолжал голос, – стал… столько-то-миллионным с момента основания нашей Компании. Сегодня мы празднуем свое… такое-то-летие. И хотели бы именно вас представить нашим акционерам, вручив памятный подарок».

– Кар-р… кар-р… о! как-кар! – обрадовалась мудрая и много повидавшая на своем веку птица.

«Современное спутниковое оборудование, которое мы используем, и новейшая навигационная система позволяют следить за вашим перемещением. Пожалуйста, не отключайте телефон, будьте на связи! В ближайшее время к вам подъедут наши сотрудники. Спасибо!»

– Кар-р! – поблагодарила ворона и стала ждать, не выдаст ли ей человеческий голос что-нибудь вкусное, сахар, к примеру, или кусочек печенья.

Надо вернуться! – вдруг резко затормозив, Алексей застыл как вкопанный…

– Телефон-то мой, «Хаммер», забыли!

Они остановились и отдышались.

– И потом, куда мы бежим? Так мы вообще неизвестно куда выйдем! Нам в другую сторону надо, – определил он.

«Да, телефон! Что же он там будет валяться?! Это у меня, дуры, все вылетело из головы!» – ругала себя Надя.

Они побежали обратно. Александр Сергеевич неодобрительно посмотрел им вслед. «Зеленый театр» громоздил свою дощатую корму. Марсианская «тарелка»-карусель так никуда и не улетела.

Прибежали на поляну, на ней никого, раздрызганная колея скрывалась в смятых и сломленных кустах, терялась за деревьями. В середине все истоптано. Среди разодранных кусков пленки валялся полураздавленный клоун, улыбался своей фирменной и теперь несколько перекошенной улыбкой.

– Ничего себе, на клоуна наехали, – произнес Калинник краткую эпитафию над поверженным символом быстрой американской еды.

– А мне жаль клоуна, – сказала Надя. И правда, с мамой и папой они когда-то ходили в «Макдоналдс», это было в новинку… просто диковинный чудный кристалл с гранями, отражающими новый и незнакомый мир. Стояли пальмы, порхали легкокрылые феи в необыкновенной униформе и бейсболках, как стюардессы сказочных авиалиний. Сидел этот развеселый клоун, приглашая в страну, где сбываются любые мечты. Ну, конечно, все это оказалось не так… но все же в детстве и предприятие быстрого питания можно представить как сказочный дворец.

Они нашли и подобрали пенсионерскую палочку-выручалочку, шляпу безумного менеджера, садовую лопатку с красным черенком, смятый бумажный пакет. В нем так и осталась целой бутылка огненной воды (в буквальном смысле). Еще одну «Старорусскую» со сгоревшим запалом, вдавленную в грязь, Калинник поднял и не знал, что с ней делать… ведь алкоголики могут выпить и это, если оставить на виду – он беспокоился за пьющих все и вся сограждан.

– Ну, давай его похороним, как надо, – предложил он. – И бутылкам применение. Посмотрим, взорвутся они, нет? А может, в воронке его как раз и… как это сказать… предадим земле…

Надя согласилась, что если осторожно – то да, так и надо поступить. Он составил бутылки вместе, она протянула ему зажигалку, оставшуюся от этого Лилипутина. Отбежали и спрятались за Силомер.

Взрыв оказался достаточно мощным. Ослепительная вспышка рассыпала лепестки и стебли фантастического пламенного букета, огненный смерч плясал свой дикий танец. Ворон разнесло во все стороны, круги их возмущенного грая расходились дальним эхом по окраинам.

Точно, это была какая-то жуткая «бандеровская» смесь!

Все выгорело, даже произошло что-то вроде обрушения куда-то вниз… Вполне подходящее углубление, как будто в этом месте под землей какая-то пустота. И копать ничего не надо. Они обернули клоуна обрывками пленки, забросали сверху мягкими комьями земли. Алексей предлагал в качестве памятника – перетащить и поставить Сталевара, тема тяжелого металлического рока ему, Калиннику, близка. Но Надя настаивала на Пограничнике с биноклем. Ведь этот клоун, по сути… тоже пограничник между мирами – детской мечты и взрослой реальности. Но Пограничника им даже не удалось сдвинуть с места. Пришлось обойтись декоративной, полуразрушенной мусорницей. Но все же, она чем-то похожа на вазу. Без излишеств и со вкусом. Надя подобрала несколько веток, сухие растения, немного украсила ее.

– А может, правда… представляешь, сколько долларов он мог в нем запрятать!

– Ну, он запрячет… его самого запрячут… псих какой-то ненормальный, – Калинник был настроен скептически. – У него, наверное, приступ коулрофилии… ну, нравились ему клоуны. Потому что бывает коулрофобия – это наоборот, страх перед клоунами.

[Через какое-то время]

– Э-э… шутки-то шутками! – он ошеломленно уставился за край поляны, в просветы деревьев.

– О да, сказал Чапаев, – Наде даже икнулось.

Прямо к ним мчался бело-серый джип. Но, может, не так удачно, что-то сбилось в повторении событийного механизма… Съехав со своей колеи, машина пошла юзом, забуксовала, рыча и завывая со злой обидой. Из джипа повыпрыгивали люди в белых халатах, как будто ожившие гипсовые фигуры.

Это были санитары.

Они побежали к ним. Ребята рванули с места, благодаря в душе хорошо поставленную в школе систему физподготовки. И даже то, что их заставляют ходить на дополнительные по физкультуре. А ведь это – вставать почти на час раньше, идти в спортзал на баскетбол. Ну спасибо тебе, дорогая школа.

Дождик падал на плечи, на дуло 2пистолета. Вохра нас окружила, руки в гору, кричат! Но они просчитались, окруженье пробито! Кто на смерть смотрит прямо, того пули хранят! По тундре! По широкой, по дороге! Где мчится скорый «Воркута – Ленинград».

[Химу]

И прежде, бывая в Москве, Химу выполнял приказы Мусаева. Он руководит здесь всем, Мусаев.

Может, нужно убрать кого, а, Мусаев? Как фигуру с шахматной доски… фигуру уже несуществующую в просчитанных ходах игры, которую вел этот усатый горец с мягкими повадками барса, вышедшего на охоту. Или найти кого, достать из подземных чертогов? Напомнить, если забыл, как жестоко и скорбно поет ветер, завывая на скалистых утесах? Перегнать в надежное место украденную тачку? Выбить деньги? Перевезти деньги? Примагнитить взрывное устройство к днищу авто, на котором разъезжает оборзевший конкурент? Взять заложников?

По приезде в Москву первые несколько дней его знобило, давали знать о себе старые раны. Тело – словно изодрано вдруг вылезшими неведомо откуда зверьми простуды, недомогания, лихорадки. Он чувствовал себя незащищенным, сбросив камуфляжную шкуру, тяжелые горные ботинки… сменив их на что-то гражданское, легкомысленное. После молчания гор, таящего ежесекундную опасность, отпускала пружина, державшая в постоянном напряжении, позволявшая мгновенно просчитать опасность во внезапном грохоте осыпавшихся камней, подозрительном запахе гари, клацанье затвора в ночи. Среди снующей массы в огромном муравейнике – невозможно отрешиться, не пропускать через себя тех, на ком лежит заклятие, кто прошел превращение, подвержен оборотничеству. На это – у него врожденное чутье, ведь он отмечен знаком Мусы.