Первое предательство - Патриция Брей

И тогда за одну жизнь она сможет достичь того, к чему стремились многие поколения дома Флёрделис. Исобель станет главой солидного торгового дома, с флотом лучших кораблей и со смелыми капитанами, способными покорить отдаленные рынки в поисках редчайших сокровищ. Вот тогда можно будет оставить политику в прошлом.

Тем не менее сначала нужно выжить и уповать на то, что дама Аканта и ее союзники будут соблюдать осторожность. Иначе есть риск попасть в руки императрицы, а если Нерисса заподозрит иностранку в подстрекании к восстанию, то всего золота Седдона не хватит, чтобы спасти ее от медленной и мучительной смерти.

— Пожалуйста... перестаньте... хватит... остановитесь... — хрипел пленник между судорожными всхлипами.

Пронзительно кричать он перестал еще давно, после того как Низам отрезал последний палец на руке. И не потому, что агония, которую мученик испытывал теперь, оказалась менее болезненной. Просто в измученном пытками теле больше не осталось сил для крика. Сопротивляться боли не имело смысла, потому что Низам демонстрировал умения, делавшие его мастером по извлечению информации даже у самых несговорчивых клиентов.

Не то чтобы Паоло не хотел рассказывать все, что знал или о чем подозревал, совсем наоборот, через пять дней столь пристального внимания палача пленник поделился всеми мыслями, которые когда-либо появлялись в его голове за прискорбно короткую жизнь. Когда Низам удостоверялся, что получил от клиента все возможное, то посылал за императрицей.

Получив подобное сообщение, Нерисса надевала простое льняное платье и направлялась к камерам, располагавшимся за императорскими гарнизонами, через дверь, о которой никому не известно, по коридору к комнатам боли, о которых все наслышаны, но которые мало кто видел.

Правительница терпеливо ждала, когда Паоло, бывшего мелкого воришку и жалкого преступника, введут в камеру. Когда пленник начал так яростно сопротивляться, что понадобились усилия четырех охранников, чтобы привязать его к деревянной раме для допросов, императрица поняла, что бедняга ее узнал. Как и большинство заключенных, несчастный до последнего питал надежду, что хранимые им секреты смогут обеспечить свободу или хотя бы сохранить жизнь. Но даже самые недалекие умы были в курсе, что присутствие Нериссы в тюрьме означает неминуемую смерть.

Тем не менее, дни агонии дали Паоло сильный стимул к сотрудничеству. Низам с помощниками отступили назад, пока воришка выкладывал все признания. Обливаясь потом, с трудом фокусируясь на лице правительницы, он рассказал то малое, что знал.

Несколько месяцев назад воришке случилось подслушать разговор между двумя мужчинами, которых он принял за дворянина и наемника. Наймита вызвали, чтобы отыскать одного человека и тайно привезти его в Каристос, однако аристократ предложил утроить сумму, если солдат избавится от него. Странный, запутанный сюжет, который вряд ли вызвал бы интерес Низама, если бы предполагаемая жертва по описанию не обладала сходством с почившим принцем Люцием. Сходством, как, может, у кузена либо брата.

Паоло, которого поймали с мешком золота и столовым серебром дворянки средней руки, хотел заключить сделку. Обменять знание на прощение. Неудачный выбор. При наихудшем исходе кража стоила бы ему правой руки. Однако информация, которой он обладал, гарантировала смерть.

Как только вор закончил рассказ, он стал молить о милости.

— Ты все рассказал мне? Совершенно все? — спросила Нерисса.

Пленник поклялся, что больше нечем поделиться.

Нерисса кивнула и повернулась к Низаму.

Теперь, несколько часов спустя, убедительные методы палача подтвердили, что Паоло действительно больше нечего сказать. Он дал им описание наемника и имя, на которое тот отзывался, однако маловероятно, что солдат когда-либо возвращался в Каристос.

Касательно аристократа бедняга ничего не сказал, поскольку не видел его и не слышал, чтобы того называли по имени. Возможно, он и не дворянин вовсе, просто разговаривал как образованный человек.

Кровь, рвота и моча растекались на полу под заключенным, и вонь распространилась по всей камере. Придется сжечь сандалии и плащ.

— Больше он ничего не сможет нам рассказать, ваше величество, — заключил палач. Его тон оставался спокойным, будто речь шла о погоде. Он никогда не получал удовольствия от насилия, однако и от обязанностей не отлынивал. Низаму можно было доверить получение нужной информации, однако как только пленник выдавал все тайны, он терял интерес к продлению агонии.

— Согласна, — сказала Нерисса.

Палач зашел за спину к заключенному и быстрым движением забросил ему веревку на шею. Когда Низам затянул петлю, глаза бедняги налились кровью, члены неестественно задергались. Правительница заставила себя досмотреть до конца, пока движения не затихли, а тело не обмякло. Единственное, что ее заинтересовало, почему экзекутор воспользовался гарротой, а не традиционным ножом или мечом.

Тот ответил:

— Меньше грязи.

Естественно, камеру в любом случае придется убирать. Работа предназначалась пленникам из соседних камер, которые ожидали собственной казни. Хотя их можно назвать счастливчиками, потому что Низам не удостоил их своим вниманием.

— Отошлите описание наемника капитану охраны, — приказала императрица.

— Будет исполнено, ваше величество.

Взглянув на плащ, императрица заметила, что он закапан кровью. Женщина расстегнула застежку и позволила одеянию упасть на пол.

— Ты хорошо поработал, благодарю тебя за службу, — проговорила она, затем, мельком взглянув на труп, развернулась и вышла из комнаты.

Ее эскорт ждал у входа в камеры. Лица гвардейцев ничего не выражали, однако императрица не сомневалась, что они прекрасно знают, как она провела последние часы, а также догадываются о причине, по которой на ней не было плаща.

Не в первый раз Нерисса наблюдала за работой Низама, как, впрочем, и не в последний. Советников шокировала настойчивость императрицы, когда она заявила о намерении посещать камеры пыток. Сама же правительница оставалась тверда в своем решении, поскольку не могла притворяться, будто подобных камер не существует. Раз пытки проводятся от ее имени, она должна оставаться достаточно сильной, чтобы вынести свидетельства мучений.

Не сказать, чтобы такие представления проходили ежедневно. На самом деле минуло больше года с того момента, когда заключенный действительно мог рассказать нечто важное. По слухам, камера пыток представляла собой адовы ямы, где крики слышались днем и ночью. Именно так и было, когда тайные камеры использовались по назначению. Однако бедняг, которые требовали особого внимания Низама, было меньше, чем считало большинство, а уж тех, кто мог вызвать личный интерес императрицы, вообще единицы.

Еще шесть лет назад все было по-другому. А потом камеры пополнились соратниками Люция. Информация, добытая Низамом, оказалась эффективной при определении зачинщиков и единомышленников.