Шелкопряд - Тимоти Зан

– У вас отличное зрение, майор, – заметил он.

– Не лучше, чем у вас, – грубовато ответил Барнер. – Просто я им пользуюсь, вот и все.

Хафнер покраснел и замолк. Коридор заканчивался тем, что должно было превратиться в очередной перекресток, но работа так и не была завершена: тоннель упирался в грубые скальные породы, а ответвления были только начаты.

– Небрежная работа, – заметил Николс, ощупывая пальцами шероховатую поверхность стенок отверстия. – Может быть, им не хватило средств.

– Не думаю, – сказал Мередит. – Обратите внимание, стены не покрыты металлом – наверное, они собирались прорубаться сквозь них.

Хафнер отступил на один шаг и оглядел коридор.

– Вы правы. Похоже, вот здесь, около вертикальной опоры, есть еще одно отверстие.

Мередит вынул из кармана фонарик и посветил в тоннель.

– Уходит довольно глубоко… так-так… Кажется, здесь опять появился металл.

Переложив фонарик в левую руку, он наклонил голову и осторожно ступил в проход.

– Всем оставаться на месте и смотреть в оба. Через минуту вернусь.

Но прошло не меньше пяти минут, прежде чем он снова появился в проеме.

– Ну? – спросил Перес, когда полковник выключил фонарик.

– Разумеется, ничего определенного сказать не могу, но, по-моему, там стоит что-то вроде экскаватора. Очень странная на вид конструкция.

– Значит, они все-таки продолжали копать тоннель, – сказал Николс.

– Или раскапывали породы в поисках неметаллических элементов, которые не поддаются всасывающему механизму, – предположил Хафнер. – Если мы разберем этот экскаватор на части, возможно, удастся понять, что к чему.

– Я бы не посоветовал этого делать, – сказал Мередит. – Эта штуковина все еще работает.

Все разом обернулись к нему.

– Что-что? – спросил Хафнер, вслушиваясь в тишину.

– Нет, сейчас-то она неподвижна – между гусеницами застрял валун. Но в задней части есть что-то вроде приборной панели, и на ней горит полдюжины лампочек. – Мередит стряхнул с плеча пыль и пошел к машине. – Давайте двигаться дальше.

Они въехали в главный тоннель и продолжили путь. На этот раз все молчали. Вряд ли из-за того, что находка оказалась для них потрясением, уговаривал себя Хафнер. В конце концов, все они уже знали, что главное техническое чудо прядильщиков работало исправно. И все-таки он всегда представлял себе Прялку как некий неподвижный громоздкий агрегат, который уже дышит на ладан и уцелел только благодаря своей мощи и крайне редкому использованию. Но если даже такая маленькая и ничтожная машина, как экскаватор, сохранила отличную форму, это уже не просто чудо. Просто жуть какая-то!

Коридор сворачивал влево под углом в тридцать градусов. Они повернули и вдруг замерли, пораженные открывшейся перед ними картиной.

– Вот это да! – ахнул Барнер, вертя головой из стороны в сторону. – Что за чертовщина?

Хафнер поднял голову и увидел ослепительно голубое небо. Ярко-желтое солнце находилось почти в зените. Его лучи тут и там прорезали пышные белые облака, медленно плывущие по фантастическому небу. Едва не ослепнув от этой картины, Хафнер поспешно перевел взгляд на раскинувшееся перед ними селение.

В первую минуту ему показалось, что он попал в один из районов древнего Иерусалима. Белые домики жались друг к другу вдоль узких извилистых улочек, а вдали виднелась живописная стена, в середине которой возвышалась высокая башня, напоминавшая минарет. Однако вглядевшись повнимательнее, он заметил множество архитектурных деталей, которых не встречал ни в одном из зданий на Земле. Форма и расположение окон, замысловатые узоры над дверями и арками, блестящая поверхность самих стен – все свидетельствовало о том, что это город пришельцев.

Перес первым нарушил молчание, разразившись испанской фразой, в которой слились и молитва, и богохульство.

– Невероятно, – прошептал он. – Откуда здесь небо? Ведь мы в глубоком подземелье!

– Оно искусственное, – сказал Мередит.

Хафнер не мог не восхититься самоуверенностью полковника. Геолог тоже смотрел на небо, но не заметил ничего неестественного, Конечно, это имитация, другого объяснения просто не может быть.

– Возможно, голограмма. Или гигантская проекция на потолке, – продолжал Мередит. – Похоже, прядильщики устраивались здесь надолго.

– Но почему под землей? – спросил удивленно Перес. – Почему не на поверхности, где у них могло бы быть настоящее солнце?

– Возможно, им нужно было укромное местечко для жарки бифштексов, – сказал Николс, с шумом втягивая носом воздух. – Вы не чувствуете, как здесь воняет?

Хафнер осторожно принюхался. Сначала он и в самом деле не чувствовал в порывах легкого ветерка никаких посторонних запахов, но стоило Николсу обратить на это внимание, как он понял, что тот совершенно прав. Действительно, попахивало пережаренным мясом, и этот аромат был доминирующим, но кроме него чувствовался легкий запах жасмина, серы и странной смеси ржавого железа и мяты.

– Черт знает что, – сказал он. – Пахнет так, будто сгорел кухонный буфет.

– Такая же имитация. – Мередит указал на участок голой земли, который Хафнер тоже не заметил. – Мне кажется, это было чем-то вроде сада или городского парка. Видите, все, что построено здесь, предназначалось для долгой жизни. Любое сооружение из естественных материалов давно бы сгнило, как этот сад.

Ветерок стих, а потом вдруг снова ожил. Теперь он дул в другом направлении и, оставаясь таким же легким, приносил другие ароматы. Хафнер взглянул наверх: облако тоже сменило направление движения.

– Кому-то пришлось здорово поломать голову, чтобы рабочий люд чувствовал себя здесь как дома.

– Угу. – Мередит махнул в сторону далекого минарета. – Давайте оставим отметку у входа и съездим к той башне. И на стену стоит взглянуть.

Барнер вытащил из своего пакета блестящую оранжево-красную вешку и вылез из машины. Вглядываясь в даль, Николс снова принюхался и покачал головой.

– Не понимаю, зачем им понадобилась эта стена, – не обращаясь ни к кому конкретно, сказал он. – Зачем они разделили город на две части?

– Может, просто для красоты, – предположил Перес. – Или таким образом отделили работяг от элиты.

– Или, – вмешался Мередит, – это было сделано исключительно в целях обороны. А если это так, нам нужно поскорее разобраться, отчего они защищались. – Он оглянулся и, увидев, что Барнер уже забрался в машину, кивнул Николсу: – Поехали, доктор. Только не торопитесь.

Самый настоящий город призраков, думал Перес. К нему вернулись детские страхи, которые, как ему казалось, были давным-давно похоронены. У многих домов, мимо которых они проезжали, двери были распахнуты настежь, и он поймал себя на том, что нервно заглядывает в каждую из них, готовый к тому, что из нее выскочит то единственное существо, которое осталось в живых после массового исхода. Когда Хафнер настоял на том, чтобы их не сопровождали военные, Перес был в восторге, но теперь ему было жаль, что Мередит не взял с собой три отделения солдат.