Защитница. Гроздь винограда в теплой ладони - Иосиф Гольман

– Ничего не спасет, – даже обиделась адвокат. – И совсем не бескорыстная, у меня договор. Просто девушка предложила вариант, который все расставит на свои места.

– Вашими бы устами… – задумался Колышкин. – Ладно, в итоге, что вы хотите?

– Вы даете реквизиты. Семья Бориса напрягается и возмещает ущерб. Пока что в долг готова дать структура, в которой он работал. Они тоже уверены, что Семенов не вор.

– Дальше?

– Дальше уголовное дело прекращается за изменением обстановки. Следователь добился возмещения ущерба. Потерпевший счастлив и всех простил. Подозреваемый навсегда уехал во Францию и, как потенциальный мошенник, стал безопасен для российских граждан. Какой результат был бы лучше?

– И Семенов не будет жаловаться? Коли он второй раз платит.

– Не будет. Я гарантирую. Я тоже люблю свое отечество и не хочу, чтобы Волжский суд штурмовали злобные иностранные журналисты.

Колышкин немножко посопел, обдумывая новую ситуацию. Потом достал чистую бумагу и загрохотал на своей «Ятрани».

Выходила Шеметова из здания следственного управления на восходе. В руках у нее были реквизиты, по которым следовало перевести двести тысяч долларов по курсу ЦБ РФ…

Впрочем, это не было концом истории.

Измученная бессонной ночью, Шеметова дошла пешком до гостиницы – до утра автобусы не ходили. Не успела толком заснуть, как получила приглашение на роскошный завтрак в лучшем ресторане города.

Семья была в сборе.

Торжественно-печальный отец. Дико переживающая за Бориса французская юридическая дама – теперь у нее от невероятного сочувствия к арестанту разыгралась мигрень. Несгибаемая, но тайком выплакавшая все глаза Екатерина Андреевна. И конечно, мощно выпиравшая с обеих сторон бесконечно веселая Маша.

– Лягушачьи лапки здесь явно хуже, чем в Будапеште! – предположила она, даже не заметив, как у матери арестанта при слове «Будапешт» вздрогнули губы.

Потом Маша пыталась выяснить Ольгины музыкальные предпочтения. Той, после бессонной ночи, очень хотелось вывалить Маше на голову вазу с фруктовым салатом, но, взяв себя в руки, политкорректная Шеметова созналась Бориной жене в любви к «Beatles».

– Вы только вытащите его, милочка, – попросила Ольгу Екатерина Андреевна.

Ольга хотела ответить, что сейчас они близки к этому, как никогда. Но, как все судейские, испугалась сглаза и лишь постучала пальцами по дереву.

Впрочем, сразу обрадованная мама и так все поняла.

Ольга улетела домой дневным рейсом, опять со своими веселыми свидетелями. Те были еще веселее обычного: видимо, щедрых командировочных от Кочергиной вполне хватило на приятный вечерок.

Завтра снова ожидались бешеные гонки.

Сначала поход в СИЗО, к бесплатному арестанту, теперь уже за отсутствовавшего Волика. Потом – в мировой суд, где они с судьей Инессой Алексеевной чуть не подругами стали, болтая в ожидании так и не являвшегося Воронцова. Потом – в город Гагарин, к Волику и Марине.

Разумеется, они под контролем. Багров профессию знает. Дело развивается, как положено. Виноватым Волика не выставят, об него, если реально смотреть на вещи и на видеозапись аварии, просто затормозили.

Муна сидит в больнице целыми днями, бегая по очереди от одного к другой и обратно. Один только начал ходить на костылях. А другая – с целиком загипсованными приподнятыми руками – вообще напоминает героиню научно-фантастического фильма.

И тем не менее, похоже, все налаживается.

А еще в городе Гагарине, рядом с ранеными друзьями, рядом с ней будет ее Багров. Наверное, это и есть самое главное ее пожелание, если смотреть из списка имеющихся.

Между тем время бежало. Даже не бежало, а прыгало. Огромными скачками, от одного важного события к другому.

Только что Багров, по сути, освободил члена банды наркоманов, убедительно доказав, что тот не мог лично участвовать в инкриминируемых ему деяниях.

Затем вся компания, почти в полном составе, оказалась в древнем ганзейском городе Любеке.

Потом – прыжок Ольги в Волжск и громадный кусок работы по подготовке освобождения Бориса Семенова.

И тут же – страшная авария на Минском шоссе, едва не приведшая к гибели друзей.

А еще ведь была погоня на шоссе и детективное похищение видеорегистратора. И онкологическая операция Гескина, тоже вопрос жизни и смерти, между прочим. И не менее необычная история превращения сиделки-таджички в любимую женщину известного московского адвоката.

Вот это все, между прочим, и называется обычной жизнью. И в этой обычной жизни иногда такое происходит…

Мама наркомана Немцова буквально боготворила своего защитника. Он ведь не только единственного сына от десяти лет строгого режима спас. Он и ее саму спас – у Натальи Ивановны едва ли не через день, пока сынуля был за решеткой, появлялось стойкое желание свести счеты с постылой жизнью. И каждый раз последней возможностью удержаться на плаву был звонок Олегу Всеволодовичу. Вот ведь кто всегда выслушает, поймет, что-то умное посоветует. Словно у него не было других дел, кроме оказания психологической помощи матери своего подзащитного. Даже если был чертовски занят, обязательно отзванивался позже и выслушивал накопившуюся ежедневную порцию негатива. Конечно, Багрову не улыбалось быть громоотводом и подушкой для выплакивания, однако Олег Всеволодович считал это частью своей любимой профессии. Ведь он работал защитником.

После освобождения сына, после бурной радости в зале суда, когда, казалось, плохая жизнь кончилась и вот-вот начнется хорошая, ожидаемое хорошее так и не началось.

Мамочка по привычке звонила адвокату – кто ж еще станет ее выслушивать? То сынок украл серебряный фамильный медальон. На дозу, конечно, не на учебники же. То исчез на три дня в компании себе подобных, вернулся обобранный и избитый. Потом он заболел, и у него нашли гепатит С.

Багров, как мог, успокаивал несчастную женщину, даже дважды встречался с ней: один раз – с сыном, другой – в парке, на скамейке, в приватном разговоре.

Сына, разумеется, ни в чем убедить не смог. Чувствовал полную свою беспомощность в этом вопросе. Смотрел ему в глаза и удивлялся. Вроде бы человек. Вроде бы умный.

Но уже без нутра, без какого-либо духовного стержня. Это был чистой воды зомби, управляемый теперь лишь единственным командиром – дозой.

Во время последнего разговора с Натальей Ивановной уловил новое настроение в ее размышлениях. Нет-нет, она по-прежнему была исключительно благодарна своему адвокату за все, что он для нее сделал. Но некий нюанс уже ощущался. Он как бы недостаточно умело предсказал будущее ее сыночка. И, соответственно, недостаточно точно выстроил свою деятельность по реализации этого будущего.