Вот это поцелуй! - Филипп Джиан

– Да, я действительно довольна этой квартирой.

– Значит, все очень хорошо.

– Да, я и в самом деле довольна.

– Но ведь вы все-таки иногда ссоритесь, правда? Он сам мне сказал…

– Вот как! И что же он тебе сказал, нельзя ли поточнее?

– Что ты не в духе, что с тобой это бывает.

– Тебя это касается?

– Нет, не касается, но я все же дам тебе один совет.

– Не надо мне твоих советов.

– Прекрасно. Как хочешь. Но потом не приходи плакать мне в жилетку.

Я взглянул на часы. Было всего-навсего десять вечера.

– Ох, как поздно! – сказал я и встал, пытаясь изобразить улыбку.

– Сядь, – протянула она, – сядь. Что за совет?

Я вновь опустился на диван и позволил себе смотреть на нее так пристально, что она начала нервничать.

– Совет? Не смейся надо мной. Тебе не нужны никакие советы.

– А если это не так?

Я ей не ответил. Встал и отправился в кухню на вылазку. И нашел остаток малинового ликера. Так как Крис не отступала, я объяснил ей, что мне нечего посоветовать молодоженам. Пусть сами выкручиваются. А мой совет заключается в том, что надо сохранять коробки. Она сделала вид, что не понимает. – Коробки надо беречь, – повторил я. – Что укладывают в коробки? Для чего вообще нужны коробки? А?

Какое-то время я сохранял присутствие духа благодаря этому малиновому ликеру, который Крис приберегала, как она мне сказала, исключительно для фруктовых салатов. – Знаю, знаю, – сказал я. – Ну что ты мне рассказываешь, как будто не я научил тебя этой маленькой хитрости.

Она стала цепляться к каждому слову и спорить не переставая. Когда я уселся на стул, она встала передо мной, скрестив руки на груди и чуть расставив ноги, так что мини-юбка натянулась, как резиновая. В таком виде Крис выглядела сексапильной до неприличия; глаза ее горели, взгляд их был безжалостен, ноздри трепетали, и все в ней было нацелено на ссору. В итоге я решил вернуться на диван.

Опять заявилась Жозе, на этот раз с огромным косяком в руке, дымившимся как факел. Она плюхнулась рядом со мной.

– Ну, как у тебя продвигается с Дженнифер Бреннен? На каком ты этапе?

– Дело идет.

– А что ты пьешь? Дай-ка попробовать. Фу, какая гадость! Ужасно сладко! Фу! А из чего это сделано? Из малины? Фу, ну и дрянь! Малина, говоришь? Тьфу!

Чудно, но она была как наэлектризованная. Я сказал, что не стоит волноваться, что расследование не стоит на месте и продвигается вполне неплохо. Так что пусть не беспокоится. Я ее действительно успокоил. И, воспользовавшись случаем, взял у нее на пятьдесят евро зелья.

– Но все же, – спросила она, снова спустившись к нам с весами, – как долго еще этот негодяй будет разгуливать на свободе? Сколько можно, черт возьми?

– Представь себе, тиски сжимаются. Но больше я тебе ничего не могу сказать.

– Я тебе уже говорила, что участвовала во всех кампаниях против фирмы «Найк». Кстати, я попала в кадр в фильме Майкла Мура.[28]Вот так. И до Бреннена я доберусь, гореть ему на костре!

После ухода Жозе Крис осталась сидеть на диване рядом со мной, подогнув под себя ноги, прижимая к животу маленькую подушечку и глядя куда-то вдаль. Я погладил ее по голове. Мы вновь стали друзьями – не без вмешательства Святого Духа.

– Посмотрим, что будет, – сказал я с легким вздохом. – Постарайся все же пользоваться презервативами, что еще я тебе могу сказать. Ну, сделай мне такое одолжение. Не надо больше рисковать. Остановись! Постарайся, чтобы они всегда были у тебя под рукой. Постарайся о них не забывать. А если он вздумает возражать, я сам с ним поговорю. Мне это не трудно.

– Ох, ну, пожалуйста, смени тему. Ладно?

– Не имеет значения, что подумает этот парень! Да он же заставляет тебя плясать на краю пропасти! Вот, например, он тащит тебя на эту демонстрацию! Тоже мне, умник выискался! На эту проклятую демонстрацию!

– Во-первых, никто меня туда не тащит. Я иду сама, по своей воле. Он меня никуда не тащит, если хочешь знать. А тебе я очень признательна, да, спасибо за то, что ты думаешь, будто я не способна иметь собственных убеждений и их отстаивать. Спасибо, Натан. Спасибо за комплимент.

– Ну, давай, прикидывайся дурой! Давай, покажи, какая ты идиотка! Можешь меня не стесняться. Продолжай в том же духе!

– Я что, не права?

– Послушай меня… Черт! Ты что. слепая? Неужели вы не видите, что ветер задул в другую сторону? Раньше вы им наносили удары, но сегодня? Что происходит сегодня, ты не понимаешь? Они же вас поимели! Да еще как поимели, должен я тебе сказать! И свалили на вас ответственность за все беды этого мира! Ловко придумано, ничего не скажешь! Сама сообрази, Крис, они все переложили на вас, всю вину, а вы получили по полной, вы не ожидали такого! Может, это неправда? Скажешь, неправда? Кто сегодня выступает против прогресса, против роста благосостояния, против величия Запада? Кто? Кто у нас сейчас ходит в мракобесах, во врагах нации, в могильщиках нашего экономического успеха? А? Ты не слышишь, как они над вами насмехаются? Они же все снова взяли в свои руки, вот я о чем! Ты мне говоришь, правда на вашей стороне? Но ваша правда ничто перед их ложью. Надеюсь, ты сама это понимаешь. Ответь же, успокой меня, Крис. Стоит вам раскрыть рот, они запихивают ваши слова вам же в глотку! Они выбивают у вас почву из-под ног! Это превращается в игру. Ведь это так легко – провести идеалиста! И не важно, что они тянут резину. Они просто ждут удобного случая, чтобы вас окончательно раздавить, и вы вскоре предоставите им такой случай. Что это такое? Черт возьми, что это такое? Склонность к самопожертвованию?

– Увы, к сожалению, я не могу тебе все это объяснить за пять минут. Потому что тебя это никогда не интересовало. Потому что ты никогда не хотел разделить со мной мои интересы. Ну вот, и теперь мы с тобой говорим на разных языках, сам видишь.

Тут позвонил Марк, чтобы сообщить, где проходит очередная вечеринка. Я слышал в трубке голос Паулы и взрывы смеха. Я посмотрел на Крис и сказал Марку, что сейчас приеду.

– Желаю хорошо повеселиться, – сказала она мне.

– Непременно, – ответил я.

На протяжении нескольких месяцев после того случая, что, вероятно, и разрушил наш брак, мы с Крис извергали языки пламени, а потом вдруг страсти улеглись, и мы застыли, как статуи, и – от себя-то что скрывать – все идет к тому, что скоро превратимся в две горстки праха. Будем рассуждать здраво. Даже если мне казалось, что есть еще некоторые вещи, которые волнуют нас обоих, то их, надо признать, оставалось ничтожно мало. И я, конечно, был в данной области более чувствителен, чем она. Иногда я замечал, что она заглатывает мою приманку, поплавок погружается в воду, леска натягивается, и между нами возникает контакт, очень интенсивный и очень кратковременный. Потом я даже думал, не пригрезилось ли это мне… Да, сохранялись еще какие-то нити, каким-то чудом, и можно было бы подумать, что если соединить их вместе, то… Да, возможно… Но я не особенно в это верил. Секс – разве что, но не более того. В остальном мы с ней теперь говорили на разных языках. Кстати, не я это придумал…