Оранжерея - Чарлз Стросс

Сэм толкает меня вперед, и я спотыкаясь прохожу мимо Джен, все еще рассыпаясь в оправданиях, но ситуация не критическая. УДжен нет возможности тратить время на лопухов вроде нас с Сэмом– она спешит к толчее в дверях церкви, выкрикивая на бегу что-то про общественные ценности.

Мы доходим до края парковки, прежде чем я снова спотыкаюсь и хватаю за руку своего спутника.

–Мы должны их остановить,– говорю я скорее себе, чем ему. Интересно, чем эта жаба Фиоре думал, передавая столько очков от одной когорты другой– всерьез, что ли, полагал, что не развяжет этим кармодрочерам руки? Исход ведь очевиден! Вся третья когорта намерена выбить дерьмо из Фила и Эстер– и Джен выставляет это как некую «социальную чистку», чтобы набить себе цену. Какая же омерзительная реальность здесь формируется! Не хочу иметь с этим дерьмом ничего общего!

–Затея глупая.– Он качает головой, но замедляет шаг.

–Ну уж нет!– настаиваю я, полоща слюной пересохшее горло.– Они собираются линчевать Фила и Эстер, и…

–Они уже их линчуют.– Вего голосе прорезается уродливая дрожащая нота.

Яупираюсь пятками и останавливаюсь. Сэм тоже, по чистой необходимости– если бы не застопорился, опрокинул бы меня наземь. Он тяжело дышит.

–Нужно что-то сделать.

–Например? Их там по меньшей мере двадцать человек– вся третья когорта и идиоты, которые вообразили, что выкажут лояльность, если примкнут к движухе. Унас нет шансов.– Он бросает взгляд через плечо и, кажется, вздрагивает, затем внезапно притягивает меня ближе и ускоряется.– Не останавливайся, не оглядывайся,– шипит он. Конечно, я замираю и оборачиваюсь, желая увидеть, что делается позади нас.

Охренеть и назад не выхренеть.

Меня шатает. Сэм подхватывает меня под руку, когда я вижу, что происходит. Криков больше нет, но это не значит, что ничего не происходит. Крики продолжаются, но уже внутри моего собственного черепа.

–Они спланировали это,– слышу я собственные слова, будто доносящиеся из дальнего конца очень темного тоннеля.– Подготовились. Это не спонтанная акция.

–Да.– Сэм кивает, его лицо бледное-пребледное. Другого объяснения нет, каким бы это ни казалось безумием.– Ритуальное человеческое жертвоприношение, похоже, было одним из основных элементов культурной связи в дотехнологических обществах,– бормочет он.– Интересно, давно ли Фиоре задумал ввести такую практику?

Они накинули две веревки на ветки тополя рядом с церковью, и теперь две группы людей поднимали конвульсивно дергающиеся тела в зеленую листву. Яморгаю. Хорошо, что у меня слезятся глаза, и я не вижу абсолютно все, что сейчас вытворяет гравитация.

–Мне неважно, давно или недавно. Будь у меня пистолет, я бы пристрелила Джен прямо сейчас! Правда, пристрелила бы!– Явдруг понимаю, что теряю сознание не от страха или ужаса, а от злости.– Эту суку надо убить.

–Не сработает,– говорит Сэм почти рассеянно.– Приумножение насилия приведет к нормализации убийств, и только. Конец оно им не положит. Уних сейчас вечеринка, и все, что ты можешь сделать,– организовать им добавочное веселье.

–Может, и так, но я бы точно почувствовала себя лучше!– Джен лучше бы поставить решетки на окна и спать сегодня с бейсбольной битой под подушкой, иначе у нее будут проблемы. Иона этого заслуживает, лизоблюдина.

–Ятебя понимаю.

–Сэм, так мы можем что-то сделать?

–Для жертв?– Он пожимает плечами. Крики и вопли стихли, зато глухой хор голосов паствы зловеще затянул какой-то гимн.– Нет.

Ясодрогаюсь.

–Тогда пойдем домой. Прямо сейчас.

–Хорошо,– говорит он. Имы идем. Звуки гимна летят нам в спину, подгоняя. Мне кажется, если обернусь– сломаюсь. Ничего не могу поделать– чувствую себя невольной соучастницей, и это чувство мерзкое. Ну, Фиоре, погоди– рано или поздно я сделаю с тобой что-нибудь нехорошее. Хотя, конечно, пока нужно держаться тише воды ниже травы– сдается мне, он устроил этот маленький спектакль, чтобы преподать нам урок о том, как тоталитарная секта улаживает неудобные вопросы. После него все шпионы и стукачи будут держать ухо востро, во всех видя потенциальных грешников и отступников.

Вкилометре от дороги и десяти минутах езды от жуткой раздаваловки я дергаю Сэма за руку, прося притормозить.

–Дай перевести дух,– молю я.– Бежать больше не нужно.

–Вообще, я от тебя убегал.– По виду Сэма не понять, шутит он или говорит на полном серьезе.– Думал, ты злишься на меня.

–Нет, ты что.– Япродолжаю идти, но уже гораздо медленнее.

Он берет меня за руку.

–Мы не участвовали в этом, Рив.

Якиваю молча– слов тут не нужно.

–Три четверти людей там испытывали такой же ужас, как и мы. Но мы не смогли остановить это, как только пошла реальная жара.– Он качает головой.

Яделаю глубокий вдох.

–Язлюсь на себя за то, что не успела выступить, пока было время. Столпой можно справиться, если знать, что делать. Но когда люди начинают двигаться такими группами, их очень трудно сдержать. Фиоре не нужно было провоцировать. Но он сделал это– будто подлил масла во фритюр.– Ис маслом, и с фритюром я свела знакомство совсем недавно.– Апосле того, как баллы от третьей когорты утекли к нам… он не смог бы остановить это, даже если бы захотел.

–Говоришь так, будто думаешь, что вопрос выбора стоял на кону.

Ясмотрю на Сэма боковым зрением– он редко выражается столь туманно.

–Ты всерьез думаешь, что могла бы остановить произвол?– продолжает он.– Казус, произошедший в церкви, плотно зашит в канву этого общества, Рив. Оно настроено так, что люди убивают ради абстракций за милую душу. Ты сама видела Джен. Неужели думаешь, что сумела бы осадить ее, вразумить– когда ее спустили с поводка?

–Такую не осаживать надо, а засаживать нож прямехонько под ребра.– На несколько секунд повисает саднящая тишина.– Да, скорее всего, я не справилась бы с ними. Ты прав. Думаешь, мне от этого легче?

Мы медленно идем по дороге, пропекаясь полуденным теплом искусственного поздневесеннего солнца в наших воскресных нарядах. Беспозвоночные скрипят в длинной желтеющей траве, а лиственные деревья шелестят на ветерке. Вразогретом воздухе пахнет шалфеем и магнолией. Впереди дорога ныряет в просеку, ведущую в еще один тоннель со встроенными Т-воротами, скрывающими истинную геометрию вывернутого наизнанку мира. Сэм достает карманный фонарик и пристегивает его ремешком к запястью.

–Явидела такие линчевания раньше,– говорю я. Если бы я могла забыть.– Уних особенная динамика.– Ячувствую себя слабой и дрожащей, когда думаю об этом. Овыражении лица Фила– я почти не знала его– и о слепой кровожадности толпы. Озлобном восторге Джен.– Как только действо переходит некую грань, все, что ты можешь сделать,– быстро убежать и удостовериться, что не имеешь никакого отношения к тому, что произойдет дальше. Если бы все так делали, не было бы никакого беззакония.