Сумерки империи. Российское государство и право на рубеже веков - Павел Владимирович Крашенинников

Официальное право представляет собой «совершенно микроскопическую величину» по сравнению с тем необъятным множеством жизненных ситуаций, которые регулируются интуитивным правом. Лев Иосифович приписывает интуитивному праву как явлению весьма подвижному, живому, гибко реагирующему на запросы времени, все более возрастающую роль в жизни общества. Само собой, официальное право должно вобрать в себя прогрессивные положения интуитивного права, прежде всего аксиомы интуитивного порядка, выраженные в понятии «справедливость»[335].

Можно представить, с каким ужасом воспринимали теорию Петражицкого нормативисты, стремившиеся так обкорнать объект своего исследования, чтобы его можно было подвергнуть чуть ли не математически строгому анализу. Наш герой раздвинул границы права почти до бесконечности, что, по мнению его оппонентов, ведет к негативному воздействию на отношение к закону, на состояние законности и правопорядка, подпитывает правовой нигилизм.

Социологи упрекали Петражицкого в правовом индивидуализме, отрицании социальной природы права и говорили о необходимости дополнения психологического анализа права исследованием других аспектов общественной жизни.

В то же время заслуги Петражицкого, особенно в области критики иных подходов к определению аксиом права, признавались всеми его оппонентами. Психологическая теория права была признана, несмотря на ее недостатки, ценным открытием в области исследования правосознания, которое тогда не было изучено.

В общественной мысли России идеи выдающегося русского юриста нашли широкий отклик, так как отрицательное отношение к праву в российском обществе было традиционно[336].

Власти Российской империи относились к психологическим теориям права индифферентно, поскольку никакой угрозы самодержавию они не несли. А вот марксистско-ленинская теория права в течение некоторого периода после Октябрьской революции 1917 года базировалась на идеях психологической школы права, находя в ней опору учению Маркса о классовом сознании. Затем стал доминировать этатистский позитивизм, где развивалось командное видение права как веления государства, что совпадало с точкой зрения Ленина на право как на орудие классового господства[337].

После смерти Петражицкого в 1931 году психологическая теория права была забыта, поскольку его работы не были переведены на иностранные языки. Они были опубликованы в США только в 1955 году. И сразу же его идеи получили развитие в рамках таких направлений юриспруденции и социологии права, как американский и скандинавский правовой реализм, «движение свободного права» и др. Основные принципы этих теорий — умаление роли официального права, правовой плюрализм, отрицание объективного характера права, призыв изучать психологию людей как основной источник правового поведения[338].

Однако величие Льва Иосифовича Петражицкого заключается не только и не столько в этой оригинальной теории. Его величие обусловлено, как мы отмечали выше, теми вопросами, которые он поднял в своих работах. Значительная часть обозначенных им проблем продолжает быть актуальной и по сей день.

Во-первых, он один из первых, если не первый, указал на то, что искать аксиомы права в рамках только юриспруденции и философии невозможно — необходим межпредметный подход. В этом случае речь идет о юриспруденции, логике и психологии. И не вина Петражицкого, что в его время такие мощные дисциплины, как культурология, теория деятельности, еще не возникли. Да и исторического материала, к которому Лев Иосифович активно обращался в своей работе, еще было недостаточно.

Во-вторых, огромную ценность представляют его наработки в сфере политики права. Под ней он понимал план постепенных государственно-правовых реформ как в законодательной, так и правоприменительной сферах, развитие правосознания граждан на основе, как сейчас принято говорить, программного подхода к системной разработке научных и методических проблем. Исходя из своей психоюридической теории, Л. И. Петражицкий отводил важную роль правовому просвещению и воспитанию как отдельной сфере в системе деятельности права. Это в-третьих. «Родители и воспитатели должны вообще обращать серьезнейшее внимание на развитие в детях сильной и живой правовой психологии… Притом важно развитие, так сказать, обеих сторон права, внушение прав других и их святости, сильного уважения к ним, но точно так же и собственных воспитываемых прав и уважения к ним»[339].

Свои идеи Петражицкий стремился донести до студентов и молодых ученых. Широкую известность получил студенческий кружок Петражицкого, который он вел наряду с преподавательской и научной деятельностью в 1905–1917 годах. Этот кружок то запрещали, то разрешали. В отдельные моменты численность его слушателей достигала 1000 человек. Среди участников этого кружка было немало молодых ученых, впоследствии получивших мировую известность, например П. А. Сорокин, Г. Д. Гурвич, Н. С. Тимашев. Были среди них и будущие политики, например глава Временного правительства А. Ф. Керенский, а также будущие правоведы-марксисты — М. А. Рейснер, Я. М. Магазинер и др.

Лев Иосифович стоял у истоков партии кадетов и до 1915 года входил в центральный комитет этой партии.

Избранный депутатом первой Государственной думы, он активно участвовал в законопроектной деятельности, был членом редакционной комиссии, а также комиссии по гражданскому равенству. В своем выступлении на заседании Думы 26 мая 1906 года он произнес речь, если можно так сказать, о пользе позитивизма, которая сводилась к следующим тезисам: 1) позитивизм должен порождать в сознании людей обязанность поступать в соответствии с признанными правилами поведения; 2) позитивистская теория должна оберегать эти правила поведения; 3) позитивистское право должно определять и защищать человека, его права, помыслы, чаяния, интересы[340].

С другой стороны, это выступление Льва Иосифовича можно считать ответом тем исследователям, которые неоправданно относили его к представителям неокантианского течения в философии права: уж очень его «внутренний голос» похож на «нравственный закон внутри нас» Канта. Однако происхождение этих «внутренних сущностей» прямо противоположно.

Как и все члены партии кадетов, Петражицкий после разгона первой Думы подписал Выборгское воззвание, за что был осужден и в 1908 году отбывал наказание (три месяца) в тюрьме Петропавловской крепости, а также, как и все подписанты воззвания, был поражен в политических правах.

В мае 1909 года Лев Иосифович женился на Марии Карловне Калиш, «происходившей из старинного польского рода. Мария была владелицей юридического книжного магазина на Невском проспекте, 50; она знала Леона давно как посетителя книжного магазина и присутствовала на защите его докторской диссертации»[341]. Мария Карловна была с супругом до последних дней.

В апреле 1917 года Лев Иосифович был назначен Временным правительством сенатором Первого департамента Сената. Как писал со скрытой иронией А. Ф. Керенский в мемуарах «Россия на историческом повороте», Петражицкий «не раз навещал меня и предлагал осуществить немало полезных начинаний в области законов и политики для улучшения социальных отношений. Увы, в условиях 1917 г. следовать его отличным советам было едва ли возможно»[342].

Лев Иосифович не принял задачи и методы большевистской власти и в 1918 году уехал из советской России. В 1921 году Л. И. Петражицкий решил стать гражданином воссозданной Польши. После переезда в Варшаву он занимался