Сумерки империи. Российское государство и право на рубеже веков - Павел Владимирович Крашенинников

преимущественно социологией и возглавлял одноименную кафедру, на которой работал до 1931 года.

Как мы говорили выше, Петражицкий родился в семье польских аристократов. И хотя за всю жизнь Лев Иосифович не смог избавиться от сильного польского акцента, он был человеком русской культуры и писал свои труды на русском языке. На польский язык он перевел их, уже находясь в Польше. Как впоследствии отмечал Керенский в упомянутых выше мемуарах, «Петражицкий был из тех поляков, которые впоследствии стали так непопулярны в Польше Пилсудского из-за своей убежденности в том, что отношения между народами России и Польши должны строиться не на политических, а на братских основах. Таких, как они, высоко ценивших русскую культуру и русские социальные идеи, в Польше не любили»[343].

Может, неслучайно в одной из своих последних работ, к сожалению, незаконченной «О комплементарных культурных течениях и закономерностях развития торговли», совсем недавно переведенной на русский язык и вышедшей в России в 2020 году[344], он обращается к теме взаимодействия культур, находящихся на разных уровнях развития.

Нимало не стесняясь своего статуса неофита, теперь уже в экономике и культурологи, Лев Иосифович исследует, как появление пусть и незначительного числа представителей иной культуры, более оспособленной в той или иной сфере деятельности (конкретно в торговле, которую он относит к психоюридическому аспекту экономики), может послужить «фактором развития благосостояния нации и экономического прогресса и связанного с ним культурного прогресса».

Любопытно и его определение культуры: «…наличие определенных элементов и свойств психики (эмоционального и интеллектуального), которые человеческий род не получил от природы (не унаследовал от более примитивных предков), но которые были приобретены постепенно в течение долгосрочного процесса, названного культурой».

В качестве одного из примеров он приводит историю, когда изгнание сефардов (евреев) из Испании в XVI–XVII веках существенно снизило торговый потенциал этой страны, в то время как экономический оборот Голландии, куда они в основном мигрировали, существенно возрос. Думал ли он про себя и таких, как он, уехавших из России? Скорее всего.

Однако польские интеллектуалы отнюдь не видели в ученом с мировым именем представителя комплементарной (дополняющей, развивающей) культуры. Для них он оставался чужаком, «москалем», к тому же с какими-то заумными идеями. Во время одного из приступов депрессии 15 мая 1931 года Лев Иосифович Петражицкий покончил с собой. Похоронен на Повонзковском кладбище в Варшаве.

5. Павел Иванович Новгородцев

Павел Иванович Новгородцев (1866–1924) был ярым оппонентом описанных выше позитивистских течений, поскольку принадлежал к метафизическому (иррациональному) направлению юридической науки. Признанный теоретик неолиберализма, родоначальник концепции возрожденного естественного права, Новгородцев был последователем правового учения философа-идеалиста В. С. Соловьёва. Шершеневич не без сарказма отмечал, что под метафизикой «следует понимать познание мира действительности за пределами явлений, достигаемое посредством возвышающегося над опытом умозрения. Возражение против метафизики не может быть основано на отрицании существования абсолютного, потому что такое утверждение было бы само метафизично. Но, допустив абсолютное, мы можем и должны, на основании условий познания, отвергнуть его познаваемость»[345].

Однако правовая концепция Павла Ивановича заключалась не в познании происхождения и сущности права, а в возможности нравственного суда над ним.

П. И. Новгородцев оправдывал идеализм в качестве исходного пункта всех моральных определений и абсолютизм в виде неизменной формы и сущности моральных предписаний. Он утверждал, что необходимо изучать не условия правообразования, а проблемы самостоятельного значения нравственной оценки правовых явлений[346].

Новгородцев обосновывал свою концепцию права с позиций неокантианства. Он отрицал, что законы развития общества сильнее воли отдельного человека, и его жизнь протекает вместе с общим потоком истории, а сам человек не всегда даже осознает реальные мотивы своих поступков. Рационалистическое учение Гегеля, социология О. Конта, экономический детерминизм К. Маркса и примат физиологии над духовным З. Фрейда были ему глубоко чужды. Новгородцев считал, что сознание отдельной личности существует в пространстве человеческой мысли и духовной жизни и подчиняется именно их законам. В каждом человеке заложен основанный на его представлении и о добре, и о зле идеал, к которому он стремится. Анализировать этот идеал на основе исторических причинно-следственных связей или законов социологии, предполагающих детерминированность человеческих поступков, — глубокое заблуждение[347]. Он утверждал, что в рационализме «нет жизни, он несет нравственную смерть, но, к счастью, в нем нет и истины»[348].

Павел Иванович основал теорию возрождения естественного права, известную также как нормативно-этическая теория, и утверждал, что идея естественного права успешно отразила нападки со стороны исторической школы права. «У нас в России идея естественного права была позабыта с начала XIX века, и пробуждение ее в начале XX столетия соответствовало, как казалось, назревающей у нас революционной ситуации, подобно тому, как английская и французская естественно-правовые идеи XVII–XVIII веков соответствовали революционной ситуации этих стран в названную эпоху»[349].

Тем самым Новгородцев стал создателем целой научной школы. Его учениками были Н. Н. Алексеев, Б. П. Вышеславцев, И. А. Ильин, С. Л. Франк, А. С. Ященко и др.

Новгородцев родился 16 февраля 1866 года в г. Бахмут Екатеринославской губернии (ныне г. Артемовск Донецкой Народной Республики) в купеческой семье. В Екатеринославле Павел окончил гимназию с золотой медалью и отправился для последующего обучения в Москву.

В 1884 году он поступил в Московский университет на физико-математический факультет, однако через год перевелся на юридический, который окончил в 1888 году, и был оставлен в университете для получения профессорского звания.

Новгородцев ″провел свои студенческие годы как раз в эпоху перелома общественных настроений. Старое народничество, которое закончилось покушением 1 марта, это наивное народничество, принимало другие формы, на сцену выступали наши будущие эсеры.

С другой стороны, появились наши будущие марксисты и социал-демократы. Казалось, нет места другим течениям, монополизировавшим всю общественную мысль. Но русский либерализм, однако, нашел в лице Павла Ивановича своего талантливого выразителя и основоположника″[350]. При этом он предложил собственную версию либерального учения, во многом отрицавшую концепцию классического либерализма.

Как и многие талантливые молодые ученые-юристы того времени, он стажировался в Германии и во Франции.

Однако «низкопоклонством перед Западом» Новгородцев не страдал и даже высказывался в том духе, что немецкие ученые берут не столько умом и талантом, сколько усидчивостью. «Многие здешние крупные имена… кажутся мне не стоящими пальца наших Муромцева и Ковалевского»[351]. В общем, русские моцарты против немецких сальери. Вполне в русской традиции представлять труд проклятьем и наказанием, в отличие, например, от понимания немецкими протестантами труда как средства общения с Богом.

В 1897 году Новгородцев защитил магистерскую диссертацию «Историческая школа юристов, ее происхождение и судьба: опыт развития основ школы Савиньи в