Кросс на 700 километров - Инна Тронина

— У меня нет таких денег, — прошептала Алиса и закусила губу.

— Я знаю — навёл справки. — Бакаев хмыкнул. — Отца нет, мать без зарплаты, бабка-пенсионерка. И левых доходов не имеется. Значитца, идём другим путём, как говорил товарищ Ленин. Сегодня суббота, ребята жаждут женской ласки. Скрасишь им ночку, лисёнок? Ещё и накормят тебя, напоят, а после отпустят. Даром ведь только птички поют, и нам свой интерес иметь надо. Что ты глядишь, как сова из дупла? Не всё себе берём. Я вот, например, ветеранскую организация возглавляю. Содержу спортивную школу для детей-инвалидов. Кто ими, бедолагами, займётся в нашей дыре? Приходится крутиться, Нарушил закон, а сидеть вломно, — будь добр внести бабло в качестве компенсации. Нет бабла — отработай на пользу обществу. Ну, а что ты ещё можешь? При тебе молодость и смазливая мордашка. Даже, можно сказать, красивая. Натуральная топ-модель, а пропадаешь зря. Только в душ тебя сводить нужно — после трёх дней на улице ты здорово запаршивела. Как, согласна? А то в «Крестах» ещё хуже будет — за так затрахают…

— Я не могу, — пролепетала Алиса, потупившись. — Я ещё девушка…

— Что, целка?! — Бакаев чуть не свалился со стула. — Тебе же двадцать один почти! В ориентировке-то ясно сказано было, что ты шизанутая. Получается, правда. Так, ребята, это меняет дело. За такую дуру ещё и отвечать придётся. Поищем девочек без прибамбасов, а эту придётся сдать по назначению. — Бакаев почему-то сразу поверил Алисе. Он растерянно насадил на вилку горячую картофелину. — Хотя… Ты, целка, может, сдашь нам своего пацана на часок-другой?

— Нет! — Алиса прижала к себе Дениса, и тот проснулся. — Тогда лучше меня! Наплевать на всё, но ребёнка не трогайте!

— Не ори! — Улыбку с лица Бакаева как будто стёрли тряпкой. — Больная — она и есть больная. Только за убогость твою и прощаю. А то бы я тебя… — Бакаев поперхнулся. — Ты нас за пидоров-то не держи! Пацан для другого требуется. Ты слыхала в «обезьяннике» про Валентина? Вижу, слыхала. Вот я и есть он. Городок наш устал от грязи — наркоты, краж, бессилия властей. Но нашлись и тут настоящие мужики, стали санитарами, которые по мере сил очищают городок от пороков. Главное — не только заловить негодяя с поличным, но ещё и так сделать, чтобы ему больше пакостить не захотелось. Кстати, пидорам мы тоже спуску не даём. Из-за них и нарков СПИД к нам проник, теперь его под контроль никак не взять. Помогаем и милиции — ребята соврать не дадут. — Бакаев оглядел жующих и пьющих ментов. — Ну, и налоги собираем. Делиться нужно с калеками, с сиротками — за это воздастся в жизни вечной. А ты чего из лагеря-то сбежала? — вдруг встрепенулся Бакаев. — Да ещё с чужим пацаном?

— Нас убить хотели, — сухо ответила Алиса.

Она лихорадочно соображала, для чего Бакаеву потребовался Денис, но мысли только прочерчивали мозг какими-то мерзкими, тусклыми молниями.

— Да не гони! Кому вы нужны, интеллигенция? — Валентин опять улыбнулся. — Пацан, слышь?

Он взял Дениса за плечо. Тот уставился на камуфляжника прозрачными голубыми глазами. Его чумазая мордашка выражала неподдельный интерес.

— Хочешь заработать свободу для себя и вожатой? Утром поедете в Москву!

— А что делать надо? — Денису так надоело торчать в вонючей камере, что он был готов выполнить любое задание.

— Объясняю. Есть у нас тут один катала. Ну, карточный шулер. Удачливый, как чёрт! Надо его прижать, а не выходит. У меня план имеется, как это устроить. Да мальчишка нужен чужой, местных-то наперечёт всех знают. Из моей школы тхэквондо никого прислать не могу, хотя там и безрукие есть, и разные другие калеки. Значит, шулер этот сейчас в разъездах. Летом его дома почти не бывает. У малого сейчас самая пора. Гад, карты ногтём метит — закачаешься! Если даже клиент требует его собственной колодой играть или совершенно новой — всё равно успевает. Зрение орлиное, память феноменальная, ловкость рук — как в цирке. В Сочи, в отеле «Жемчужина», на съезде катал был признан одним из первых. «Мандаринов» ещё в советское время чистил — торговцев рыночных. Начинал в поездах крымского направления. Гордиться бы таким земляком надо, да что-то не хочется. А хочется нам хоть раз в жизни заставить его пользу принести. Увёртливый он, падла, но мы его за жабры возьмём! Нужен только повод, а там он любые «бабки» выложит. Есть у каталы мамаша старенькая, очень богомольная. Думает сыновьи грехи искупить. Привечает всех убогих да нищих, а особенно детишек. Может даже накормить и ночевать оставить. Вот пускай пацан пойдёт к ней и сунет в укромное место пакетик, который я ему дам, и место то хорошенько запомнит. Чтобы, когда ребята с обыском явятся, сразу бы тот пакетик нашли. И возникнет повод каталу в КПЗ окунуть…

— Получается, вы боретесь с преступностью преступными же методами? И ещё заставляете детей помогать вам в этом? Я вам Дениса для такого не дам. Его-то в любом случае отпустить придётся. Ради того, чтобы спасти от насилия себя, я не позволю делать ребёнка преступником!

— Его не даль, себя не дашь! — Бакаев пожевал пёрышко зелёного лука. — Тогда придётся мне отдавать вас. Говоришь, собирались вас почикать? В таком случае я всё сделаю для того, чтобы ты и парень действительно попали на небо. Именно вы, а не только ты, Алиса…

* * *

Надежда Васильевна Зюзина поправила красную лампадку в правом углу, уже в который раз за вечер перекрестилась. И, накинув на голову платок, вышла в летнюю кухню. Туда вела дверь со двора, и очень часто ночью на крыльце собирались бродяжки, знающие добрый нрав хозяйки. Она подкармливала всех, кто в том нуждался, — собак, кошек, птиц. Само собой, и людей тоже — не отказывала ни пьянице, ни малому оборвышу.

Ей и впрямь казалось, что пока сын Николай в поездах и аэропортах чистит состоятельных пассажиров, она отдаёт часть этих денег бедным и тем самым искупает его грехи. «Одни готовы тыщи баксов просаживать в картинки, а другим на хлеб не хватает!» — любил говаривать Николка. Зюзина твёрдо знала, что бедного он не обидит, наоборот, отдаст последнюю рубаху. У него и кличка была подходящая — Меценат. А покуда сынок в разъездах, она сама исполнит христианский долг, будет привечать всех, кому некуда идти, кормить голодных.

А в последнее время Зюзина ещё и прятала заблудших людей от рейдов группы Валентина Бакаева, который запугал весь городок. На вокзалах и в других привычных местах бродяжки притулиться уже не могли, поэтому и шли к Зюзиной, как к родной матери. Но сегодня у неё было пусто. Бакаев справлял своё тридцатилетие, и потому наркоманы, бомжи и прочие маргиналы робко выползали на ещё не остывшие от августовского зноя улицы. Вряд ли Валентин пожертвует таким днём ради очередного рейда по притонам. А, значит, можно раскумариться без помех.

Надежда Васильевна уже не работала, но занята была круглые сутки. Грела воду и мыла завшивленных, мазала им головы керосином. Лечила язвы, образовавшиеся после того, как амбалы Бакаева заливали кожу клеем и не давали его смывать. Откачивала мужиков, нахлебавшихся от бедности всякой дряни. Давала им деньги на хорошую водку и даже на самогон.

Один раз пришлось срочно останавливать кровотечение свёрнутой в жгут простынёй, потому что местному карманнику обворованный из бандюганов отрубил руку топором прямо на скамейке. Другому отрезали кончик носа «пиской» за то, что работал на чужой территории. Избитых в милиции и в офисе Бакаева наркоманов Зюзина уже и не считала.