Девушка за спиной - Илья Казаков

– Может быть, ты просто его плохо искал?

Ему на пару секунд стало весело. Но потом он опять помрачнел.

– Утром мне на работу надо было позже, чем ей. Я хотел поехать вместе, но ночью почти не спал. Сломался. Она приготовила завтрак, поцеловала и ушла. Я заснул. И вдруг понял, что он сейчас с ней. Подскочил, проснувшись. Это был сон, но совсем реальный.

Я слушал и всё думал – почему он так не уверен в себе? Если девушка уже сделала выбор. И у меня был только один ответ – она так резко прыгнула из одних отношений в другие, что ее не могло не трясти. И эта ее турбулентность отражалась на них обоих. Или точнее – на них троих.

– Я встал, принял душ. Собрался погладить костюм. Открываю шкаф, а внутри приклеена записка. Его почерк. «Лопушок, я тебя люблю, мы всегда будем вместе».

– Жаль парня, – сказал я.

И вдруг вспомнил песню Александра Новикова из есенинского альбома. «Был цилиндр, а теперь его нет…»

– Был цилиндр, – повторил я вслух, – а теперь его нет.

Никита даже не обратил на это внимания.

– Знаешь, что неприятно? – спросил он. – То, что вчера этой записки не было. И то, что она утром из этого шкафа одежду брала.

– Со мной недавно жена до вечера не разговаривала, – сказал я. – Прямо с утра надулась. Я спрашиваю: в чем дело? Представляешь, ей приснилось, что я с ее подругой роман закрутил. Говорит: «Я понимаю, что это сон. Но мне так противно, что не могу тебя видеть».

– Женщины, – вздохнул друг и зачем-то повторил: – Женщины…

– Да при чем тут женщины?! – возмутился я. – Я о том, что мы сами придумаем что-то и хотим потом пострадать. А на самом деле проблемы нет. Проблема в нашей реакции.

Он еще не поверил, хотя было видно, что он начал понимать.

– Если вещи не вывез, значит, ключ у него еще есть. Он эту записку приклеил, когда вас дома не было. Хотел, чтобы она чаще думала о нем. Потом ты сорвал и выбросил – и нет проблемы. А то, что она ее могла прочесть и оставить, даже не парься.

– Почему? – спросил он, и было видно, что ему непонятно, как можно не париться.

– Может быть, она хотела, чтобы ты тоже это прочитал и понял, что ты для нее значишь, если она так тяжело от человека, с кем была, уходит. Или может быть, хотела, чтобы ты приревновал и начал еще сильнее свою любовь показывать. А может, самый простой вариант – она спросонья просто не заметила. Утром женщинам тяжелее. Если, как ты говоришь, ночь плохо спали.

– То есть всё хорошо?

Я хотел уже сказать, что не знаю, но увидел его лицо и понял, как его потрясывает из-за ее эмоций, реакций, чувств.

– Конечно, всё хорошо.

Никита улыбнулся уже спокойнее.

– Когда свадьба? – спросил я.

– В пятницу заявление подадим и через месяц распишемся. – И опять задумался.

– Что? – спросил я.

– Да, блин, не знаю…

– Не знаешь – что?

– Надо поговорить с ним. Наверное. Как думаешь?

– О чем? – спросил я.

– Не знаю. О нас.

– Извиниться хочешь? – поинтересовался я. – Что-то сделал не так?

Никита молчал.

– Слушай, если мужчина пять лет встречается с девушкой и не женится на ней, это ерунда, а не отношения. Хотел бы – женился. Ты бы из семьи ее увел?

– Увел бы, – сказал он серьезно.

– Вот видишь. Тогда о чем говорить?

– Согласен.

Я его понимал. Это здорово, когда ты в долгом разговоре с самим собой не можешь найти ответ на вопрос, а тебе потом говорят, что ты прав. И что все хорошо. Я и сам это любил слышать.

– И это… – сказал я. – Записки ей напиши и приклей в разных местах. Как ты ее называешь?

– Кудряшечка.

– Кудряшечка, – повторил я. – Замечательно!

И подумал – как же это здорово. Пропускать через себя такие эмоции, сходить с ума от мыслей и сомнений, которые через какое-то время исчезнут.

– А она как тебя называет?

Никита покраснел. Я даже не поверил.

– Мальчик мой.

– Изумительно, – сказал я и хлопнул его по плечу.

Потому что очень был за него рад.

– С тобой так бывало? – спросил Валера. – Увиделся с бывшей, у тебя всё хорошо, у нее всё хорошо. Сидишь и думаешь…

Тут он завис, точно старый компьютер. Я ждал-ждал-ждал. Потом все-таки не выдержал:

– Сидишь и думаешь?..

– Сидишь и думаешь, – продолжил он как ни в чем не бывало, – что вы могли бы сейчас быть вместе.

Память человеческая – самая удивительная штука на свете. Я вдруг вспомнил то, что не вспоминал лет двадцать. А может быть и двадцать пять.

– Сомкни ты челюсти, тяжёлые как мрамор. И в монастырь ступай.

Валера удивился:

– В монастырь? Зачем в монастырь?

– Да был один случай, – сказал я. – Девушку брат отговаривал с его другом встречаться. Говорил, что он всё равно на ней не женится. Она послушалась, была с ухажером показательно холодна, как бы он ни признавался в любви. Он после этого чудить начал. Она решила, что виновата, что это он из-за несчастной любви. Знаешь, как у женщин это бывает? Пришла к нему – а уже всё, слишком поздно.

– Почему поздно? – спросил друг. Слушал он меня с напряженным вниманием.

– Он ее отца убил. Она узнала, что это он сделал, и с ума сошла.

– Обалдеть, – проронил друг и повторил: – Просто обалдеть. А чем всё закончилась?

– Она утопилась. Его отравили.

– Обалдеть. – Валеру словно заклинило на этом слове. – Сюжет для кино просто. – Потом он пришел в себя. Посмотрел на меня с недоумением. – Зачем ты мне все это рассказал?

– Быть или не быть? – сказал я. – Вот в чем твой вопрос. Ты когда с бывшей оказался, ведь именно об этом думал?

– Об этом, – соглашаясь, кивнул он. – Я ведь помню, как мы расстались. Вроде все хорошо, только я понимаю, что на самом деле – нет. Она с подругами на девичник до утра уходит, а я даже не волнуюсь. Или ей вечером эсэмэска приходит, она читает, улыбается. А мне даже неинтересно от кого.

– То есть если бы ты ее ревновал, то вы бы не расстались? – спросил я.

Валера удивился. Потом задумался.

– Мне нравится, как ты вопросы ставишь. Я так на наши отношения не смотрел.

– А встретились-то сейчас зачем?

Я не то чтобы не понимал. Встретились и встретились, бывает. Но что было причиной?

– Я же машину новую купил, – сказал он.