Невероятные происшествия в женской камере № 3 - Кира Ярмыш

Кирилл открутил крышку и сделал несколько больших глотков. Арестантки завороженно наблюдали за ним. Оторвавшись от горлышка, он, ни разу не поморщившись, вытер рот тыльной стороной ладони и как ни в чем не бывало спросил:

– А сигаретки у вас не будет?

Катя молча протянула ему пачку.

– Ой, у вас тут всего две осталось. Ну, ничего, мне завтра принесут, я вам подкину.

Без спроса Кирилл просунул руку сквозь решетку и взял с подоконника зажигалку. Затянувшись, он прикрыл глаза и медленно выдохнул дым. На лице у него было написано такое наслаждение, что даже некурящая Аня испытала зависть.

– Ну ладно, – сказал наконец Кирилл. – Спасибо. Я вам завтра тоже что-нибудь принесу.

С этими словами он спрыгнул с лавки.

– Что это он нам завтра принесет? – с надеждой спросила Ирка. – Может, водку?

– Тебе-то, дура, зачем завтра в-водка? Ты сегодня уже выходишь, – тут же набросилась на нее Наташа.

– Ой, точно, – моментально расцвела Ирка. Наташины слова словно вернули ее к действительности. – Буду собираться.

Отбежав от окна, она извлекла из-под своей кровати потертый пластиковый пакет и принялась увлеченно в нем рыться. Остальные расползлись по своим кроватям. “Водка, ну надо же”, – пробормотала себе под нос Диана.

Ирка достала из пакета потерявшие форму желтоватые кроссовки, а шлепки стянула с ног и убрала. Потом подошла к умывальнику, распустила волосы и тут же принялась собирать их заново, более аккуратно. Покрутив головой перед зеркалом и оставшись довольна результатом, она снова порхнула к пакету и извлекла из него лифчик. Все свои действия Ирка негромко комментировала себе под нос. Лифчик она называла “броник” – как не сразу поняла Аня, от слова “бронежилет”. Сняв с себя свою джинсовую амуницию, она надела сначала его, потом одежду обратно, а потом снова побежала к зеркалу поправлять растрепавшуюся прическу. Наташа, мрачно наблюдая за ее приготовлениями с верхней койки, пробормотала что-то оскорбительное.

На обеде из баландеров был только Виктор Иванович и еще один незнакомый неприметный парень. На Анин вопрос, где Андрей, Виктор Иванович посуровел и сказал:

– Да в камере лежит. Скорую ему вчера вызывали, его увезли, а потом обратно привезли. Живой, но обварился он сильно.

В этот самый момент новенький парень шмякнул полным чайником по плите, вода выплеснулась и попала на конфорку. Раздалось громкое шипение.

– Осторожнее! Что у тебя за руки-крюки! – тут же напустился на него Виктор Иванович, позабыв про Аню. Ему явно нравилось чувствовать себя главным на кухне.

Аня села за стол и поковырялась в своей миске. В ней поверх слипшихся макарон лежала тертая морковка. Тщательно проинспектировав блюдо, Аня вздохнула и с удвоенной силой принялась ждать друзей с передачей.

Ожидание оказалось не таким уж долгим. Только они вернулись с обеда, как в камеру зашла каменномордая женщина с накрашенными глазами.

– Посетитель к вам, – угрюмо сказала она Ане.

Аня моментально подскочила и, не с первой попытки попав ногами в сланцы, прошлепала к выходу. Женщина холодно наблюдала за ней. Выйдя в коридор, они направились в комнату для звонков. В дежурной части никого больше не было, решетка перед комнатой была не заперта. Женщина распахнула ее, пропуская Аню вперед. Та вошла, едва ли не пританцовывая от нетерпения, и сделала два шага по короткому коридору. Решетка позади с громыханием захлопнулась. Аня переступила порог комнаты.

За деревянным столом, положив на него руки, сидел Анин отец. Аня настолько не ожидала его здесь увидеть, что в первую секунду как будто не узнала его – остолбенела и только молча пялилась.

Папа грустно сказал:

– Здравствуй, доченька, – а потом вышел из-за стола, обнял ее и поцеловал в щеку.

Аня неуверенно приподняла руки, изобразив намек на ответное объятие, и неуклюже ткнулась губами куда-то в папину шею. На губах остался еле заметный солоноватый вкус. От отца пахло приятным одеколоном и стиральным порошком.

– Ну, как ты здесь? – спросил он со смесью сочувствия и досады.

Было неясно, кому адресовано его раздражение: Ане за то, что она попала в спецприемник, или правительству за то, что оно ее сюда упекло.

– Похудела.

– Ты просто давно меня не видел, – сказала наконец Аня и осторожно опустилась на стоящий рядом стул. Отец сел по другую сторону стола, продолжая озабоченно разглядывать Аню. – Я в порядке. Как ты здесь оказался?

– Ну разве я мог бросить тебя в такой ситуации!

– Я имею в виду, что ты вообще делаешь в Москве? Я думала, ты сейчас… – Аня запнулась, – не в России.

Ее отец из года в год проводил лето за границей, пока окончательно не переехал в Италию – Аня узнала об этом только несколько месяцев спустя, несмотря на то, что они списывались и раньше. Все это время папа, как обычно, предпочитал рассказывать про младших детей, обходя молчанием этот факт. Впоследствии он, конечно, присылал Ане фотографии нового дома, описывал диковинный итальянский быт и звал в гости, но она не могла отделаться от ощущения, что ей о переезде знать как будто не полагается. То ли отец стал более скрытным с годами, то ли их общение окончательно закостенело на паре-тройке формальных тем, но Аня чувствовала, что с вопросами лучше не лезть. Неизвестно, насколько ее ощущения соответствовали действительности, но она, как обычно не желая доставлять папе неудобства и привыкнув, что их общение не выходит за рамки безопасных разговоров, убедила себя, что так будет лучше. С тех пор она не только не задавала вопросов про Италию – даже название страны не упоминала, ограничиваясь туманным “не в России”.

– Я по делам приехал, и видишь, как совпало, – вздохнул отец. – Сейчас же в Москве выставка проходит. У нас целый стенд на ней. Вот я и приезжал со всеми пообщаться, с новым поставщиком договориться. Принес тебе журнал наш с выставки. А то тебе тут, наверное, совсем читать нечего!

Отец рассмеялся, словно это была остроумная шутка. Аня автоматически улыбнулась и сказала сдержанно:

– У меня есть что читать.

Отец резко оборвал смех и, снова приняв озабоченный вид, повторил:

– Как ты здесь?

– Нормально.

– Нормально… А в камере ты одна сидишь?

– Нет, со мной еще пять человек.

– А они как?

– Они тоже нормальные.

– Я очень за тебя волнуюсь, доченька, – сказал отец и резко подался вперед. На секунду Аня с ужасом подумала, что сейчас он возьмет ее за руку, но если он и собирался это сделать, то в последний момент передумал. Аня отсчитала мысленно две секунды, чтобы ее движение не выглядело слишком невежливым, и убрала руку со стола, для верности зажав ее между коленями.

– У меня все в порядке, – снова сказала она. – Тебе не нужно за меня волноваться.