Всё началось с грифона - Кияш Монсеф

короче, – казались драгоценным сокровищем, которое ускользало с каждым мгновением. И все же никто из нас не знал, что сказать. Когда я смотрела на Себастьяна, все, чего мне хотелось, – это отмотать время назад, вернуться к тому моменту, когда были только он, я и спящий единорог, когда я еще не увидела его боли, а он – моей пустоты. Казалось, что мы оставили эти несколько секунд позади и так и не завершили какое-то дело. Что-то начинало происходить между нами, начинало оживать. А потом приехала Эзра.

– Я был немного не в себе, да? – прервал тишину Себастьян. – Так носился там.

– Ты повел себя храбро, – возразила я.

– Скорее глупо.

– Если бы ты так не поступил, я бы не смогла ее остановить.

– Это очень великодушное заявление, – прокомментировал он.

На мгновение мы замолчали, погрузившись мыслями в недавние события.

– То, что она сказала о тебе… – заговорил наконец Себастьян.

– Не надо, – попросила я. – Не говори ничего.

Себастьян не стал возражать, и я поняла, что он поверил ей.

– Теперь будет аукцион, – произнес Себастьян.

– Это меньшее из зол.

– Может, у дяди Саймона получится сделать ставку.

– Возможно, – согласилась я. – Без понятия, как это происходит.

В аэропорту мы купили билеты на рейсы домой, и, когда самолет Себастьяна был готов к вылету, он крепко и неуклюже обнял меня на прощание.

– Ты был очень храбрым, – сказала я.

Слова показались пустыми, и я пожалела, что произнесла их вслух, не сказав ему того, что чувствовала на самом деле. Мне показалось, будто на несколько мгновений воздух вокруг нас засиял золотом, а мы вдохнули в себя что-то бесценное, редкое и теплое, но, подобно дыханию, его было не удержать внутри.

Вместо этого я поцеловала его в щеку, гладкую и горячую, и на секунду мне захотелось большего. Еще мгновение это желание боролось со стыдом и сожалением – о том, во что я втянула Себастьяна, о том, сколько неприятностей ему причинила, о том, как странно все обернулось. Через пару секунд эти ощущения пропали, и я почувствовала себя ужасно.

Себастьян улыбнулся и коснулся моей руки.

– Почему-то, – сказал он, – у меня такое чувство, будто я все испортил.

– Это не так, – ответила я.

Это не было ложью.

По дороге домой я пролистала сообщения, которые пропустила или проигнорировала. Еще одно сообщение от Грейс. Еще одно сообщение от Дэвида. Звонок из клиники. И послание от Эзры: «Следуй за деньгами».

У меня все еще не получалось ненавидеть Эзру. По крайней мере, в своем предательстве она была честна и хотя бы не стала извиняться.

* * *

На следующий день я пошла в школу и, судя по всему, совершила ошибку.

Грейс и Кэрри засыпали меня вопросами, на которые у меня не было внятных ответов. Где меня носило? Ничего ли не случилось? Все ли у меня в порядке? Я сказала им, что плохо себя чувствовала, но, по-моему, они мне не поверили. Вежливость мешала Кэрри обвинить меня в чем-либо, но, как только она ушла на очередной заплыв (ее команда все еще продолжала бороться за победу), Грейс, сердито посмотрев на меня, ухватилась за мой рукав.

– Не вешай лапшу мне на уши, Мар, – потребовала она. – Я не знаю, зачем ты врешь, но меня тебе не одурачить. Что происходит?

На это мне тоже нечего было ответить. Я отдернула руку и злобно уставилась на нее в ответ, а затем умчалась прочь.

После школы я села в автобус и поехала в офис Дэвида Джинна. Он возился с дверью в коридоре и не обратил на меня внимания, поэтому я какое-то время спокойно наблюдала за ним. Плечи Дэвида устало ссутулились, он разочарованно вздохнул, пытаясь повернуть заклинивший замок, но примерно через минуту заметил меня. Я помахала ему рукой, сделав вид, что только пришла. Его лицо просветлело, ссутулившиеся плечи расслабились.

– Маржан! – воскликнул Дэвид. – Я волновался. Все в порядке?

Я кивнула и постаралась улыбнуться порадостнее. Ничего в порядке не было, но мне не хотелось пытаться объяснять что-либо Дэвиду. Он вздохнул с облегчением.

– Хорошо, что ты зашла. Нам нужно поработать.

– Знаю, – сказала я. – Вообще-то я пришла за другим, но мы можем заодно обсудить зарплаты и все такое. Мне хотелось взглянуть на папины старые бумаги.

– «Зарплаты и все такое» – это, к твоему сведению, важно.

Комичным движением он распахнул передо мной дверь.

Двадцать минут спустя мы отменили несколько заказов на поставку и решили не оплачивать взнос за рентгеновский аппарат, пока дела не придут в норму. Если придут.

– Так каждый раз происходит? – спросила я. – Папа тоже сталкивался с этими проблемами?

– Непростые решения приходится принимать всегда, если ты об этом, – ответил Дэвид.

– Как папа справлялся этим?

– Что ж, когда ведешь бизнес – любой бизнес, но особенно небольшой, – в него нужно верить, причем настолько, чтобы поверили и остальные, даже если на самом деле он того не стоит и является всего лишь иллюзией. Это немного напоминает волшебство.

– И все? – спросила я. – Так папа и избегал банкротства?

Силой веры?

Дэвид вздохнул.

– Иногда приходилось кое-что переигрывать, – сказал он. – Придумывать отвлекающие маневры, игнорировать некоторые платежи, чтобы иметь возможность произвести другие и остаться на плаву. А бывало, что даже волшебства оказывалось недостаточно, и Джиму приходилось вкладывать собственные деньги.

– Собственные деньги?

– Такое происходило несколько раз, – подтвердил Дэвид.

– Откуда он их взял? Эти деньги?

– Я никогда не спрашивал, – ответил Дэвид, – а сам он не рассказывал.

– Мне хочется об этом узнать, – сказала я. – Покажи мне бумаги, которые от него остались. Все, что относится к клинике, начиная с самых ранних документов.

Дэвид с тяжелым вздохом покачал головой.

– Чтобы во всем разобраться, понадобится какое-то время, – предупредил он. – Вряд ли ты найдешь что-то, чего не знаешь и так.

Полчаса спустя мы с Дэвидом вышли из здания с тремя картонными коробками, набитыми квитанциями, и стопкой бухгалтерских книг.

– Работы сегодня немного, – сказал он. – Как насчет того, чтобы я подкинул тебя домой?

Мы погрузили коробки на заднее сиденье его машины, а я села в пассажирское кресло.

– Дэвид, – произнесла я, как только мы выехали, – могу я у тебя кое-что спросить?

– Конечно, – сказал Дэвид.

– Как у вас с папой получалось так долго оставаться друзьями? Мне кажется… когда он умер, ты был его единственным другом. Он оттолкнул всех, кроме тебя.

– Я оказался нужен ему, – ответил Дэвид. – Без меня клиника обанкротилась бы раз шесть или семь. А еще, полагаю, мы нашли друг друга в нужное время. Бывает, в твоей жизни появляется человек, и оказывается, что именно его тебе и не хватало.

– Да, но что от этой дружбы получил ты? – спросила я.

Дэвид на мгновение задумался.

– Кроме друга? – произнес он наконец. – Это удивительное ощущение: знать, что я могу принести пользу и изменить жизнь человека к лучшему. Большинство клиентов не помнят о моем существовании одиннадцать месяцев в году, но твоему отцу я всегда мог помочь хоть в чем-то. Это я, пожалуй, и получил.

Он замолчал, как будто раздумывал, стоит ли произносить то, что было у него на уме.

– Знаешь, во время одного из наших последних разговоров Джим сказал, что собирается все исправить.

– В смысле? – спросила я.

– Слушай, – начал Дэвид, – это не мое дело, но я знаю, что ваши отношения не всегда были хорошими. Думаю, именно это он и имел в виду, но, полагаю, сделать Джим ничего так и не успел.

– Нет, – ответила я, – не успел.

– Мне жаль это слышать, – сказал он.

– Дэвид, ты не знаешь, почему папа уехал из Ирана?

– Он тебе не говорил?

– Я не спрашивала, – призналась я, – просто предположила, что он приехал сюда из-за учебы. Но проделать такой путь только ради этого? И, насколько я понимаю, с тех пор папа ни разу не бывал дома.

– Наверное, ему было тяжело, – предположил Дэвид, – стараться жить в месте, настолько непохожем на родину. Не могу представить, каково это: перевернуть всю свою жизнь, да еще и так быстро.

– Он когда-нибудь говорил с тобой об этом?

– Джим многое держал при себе, – ответил Дэвид. – Думаю, он не хотел, чтобы его считали «настоящим иранцем», что бы это ни значило. Возможно, он просто спрятал эти черты от всех своих здешних знакомых. Иногда люди так и поступают: просто убирают часть себя в коробку и стараются о ней забыть. Жаль, что Джим не был готов делиться этим с нами.

Прежде чем задать следующий вопрос, я поколебалась.

– Он когда-нибудь упоминал Итаку? – спросила я.

Дэвид с сомнением покачал головой.

– Нет, ничего такого не помню.

– А как насчет… – Я снова умолкла. У меня возникло пугающее ощущение, что перед глазами сливаются воедино два мира. – Вэнса Когленда? Ты не знаешь это имя?

Он снова нахмурился, пытаясь что-нибудь припомнить, а потом грустно покачал головой.

– Не думаю. Уверен, это я бы запомнил.

Когда мы добрались до дома, Дэвид заехал на подъездную дорожку,