Неверный. (не) твои дети - Мила Гейбатова

А я только сейчас вспоминаю, что нажала кнопку вызова, но забыла об этом.

– Ой, алло, Вадим, ты тут? – спрашиваю, поднося смартфон к уху.

– Тут. Сижу и думаю, что у вас там слишком весело стало, стоило мне уехать. Уже и ведьмы злые, и избалованные принцы, и даже один Иванушка–дурачок среди случайных прохожих выискался. Не иначе ты его сразила своей неземной красотой, – ухмыляется Вадик.

– Мне Иванушка–дурачок не нужен, ты же знаешь.

– Знаю. Но если серьезно, сегодня ты правильно поступила, и видео это может пригодиться. И, Кать, может, вам дома посидеть до конца недели, не ходить никуда со двора? Доставку закажете, если еда закончится. И детям полезно без чужих вирусов и бактерий побыть, меньше болеть будут.

– Они в саду всего–ничего, еще не успели напитаться вирусами и бактериями.

– Вот и не нужно начинать! – восклицает Вадим эмоционально. – Ну серьезно, Катюш, волнуюсь я за вас. Слишком нездоровый интерес проявляют к вам родственники, а меня нет рядом.

Забота Вадика греет душу, он неподдельно искренен, и, кажется, мы ему действительно дороги. Это не что–то наносное, это абсолютно по–настоящему.

– Ладно, уговорил. Хотя мне не нравится идея находиться в заточении, – произношу спустя несколько секунд. – Но то, как ты волнуешься, подкупает. Мы переходим на новый уровень, снова минуя нормальное развитие отношений? – спрашиваю полушутя. – Или я принимаю желаемое за действительное?

– Если под желаемым ты предполагаешь любимого и надежного мужчину рядом, то да, – Вадим тоже переходит на игривое настроение, впрочем, не забыв под конец снова включить заботливое занудство. – Серьезно, Катя, не стоит никуда ходить эти дни. Не в каком вы не заточении, у вас достаточно пространства, не придумывай. И я вернусь ведь не через месяц, а гораздо раньше.

– Ох, – недовольно стону, – хорошо, ты прав. Просто сама мысль бесит. Что мы из–за этих козлов должны себе придумывать ограничения. Хотя это они обязаны испытывать стеснения, не мы!

– Ты абсолютно права. Но все же немного потерпи, договорились? – ласково просит Вадим.

– Договорились, конечно. Мне просто нравится, как ты меня уговариваешь. Я бы и сама, наверное, не решилась теперь где–то гулять, магазин не в счет, не думала, что так близко от дома что-то случится, но покапризничать ведь надо, – весело отвечаю ему.

– Ах ты! Напрашиваешься на наказание, – ухмыляется Вадик.

– Обязательно приму любое от тебя, как только ты вернешься! Кстати, когда это будет?

– Надеюсь, максимум в неделю уложиться, но загадывать не буду. Я изначально планировал быстрее, а уже не получается, словно кто–то специально вставляет палки в колеса. Но не будем о грустном. Береги себя и малышню. Я тебя люблю.

64

«Я тебя люблю», – звучит в моей голове еще, наверное, с минуту.

Мне хочется воспарить к потолку от счастья, как какой–нибудь юной девушке, впервые услышавшей признание. И это будет недалеко от истины.

Ведь я не ошиблась, это было оно самое, признание–признание? Нет, не так, Признание. С большой буквы «П».

– Мама, а ты мороженое? – выглядывает из кухни Андрей. – Я не могу открыть.

По–доброму усмехаюсь. Если бы сам смог открыть, наверное, маму бы не звал угоститься.

– Конечно, милый, сейчас помогу. И леденец твоей сестре распакую, наверняка ведь сама она не справилась.

– Я откусила и плюнула, – торжественно сообщает моя дочь, демонстрируя куски бумажки на полу.

Сам леденец она гордо держит в руке, и на нем все еще есть часть упаковки.

– А вот так, Елена, я несколько раз просила тебя не делать, – мой голос становится строгим. – Ты себе столько гадости можешь в рот занести, облизывая упаковку! Тебе сколько лет?! Я надеялась, мы с этой пагубной привычкой уже покончили.

– Ну, мама, – закономерно хнычет дочь, – ты не шла. И ты хвалишь, когда мы сами. А Андрей ничего не делал! Просто ждал!

– Я хвалю вас, когда вы по делу самостоятельные. Вот, например, бумажки с пола можно было бы поднять и выбросить в мусорное ведро.

Дочь тут же принимается выполнять сказанное мной, но с таким выражением лица, это надо видеть.

– Я все. И Андрей ничего не делал, – Лена снова пытается перевести стрелки на брата.

Это ж как так, ее ругают, а его нет. Непорядок!

– В данном случае хорошо, что не делал. Мне только подтеков от прокусанного мороженого не хватает, – подхожу к дочке. – Давай свой леденец, я его полностью открою. И больше так не делай!

– Угу, – согласно кивает она.

Лена сейчас готова согласиться на что угодно, лишь бы дали сладость. И едва ли она в следующий раз вспомнит, что именно нужно не делать.

– Ох, а руки! – озабоченно восклицаю. – Мы столько всего лапали, а не помыли их!

– Пусть Андрей моет, я не могу, – довольно говорит моя дочь.

– Ну нет, моя дорогая, все ты можешь, – кладу ее леденец на тарелку. – Идемте в ванную!

Так с переменными криками проходит наш оставшийся день.

Все–таки я уже начала привыкать к тому, что дети заняты в саду, морально отвыкла от постоянного бдения и придумывания занятий для них. Да, к хорошему быстро привыкаешь, даже слишком быстро.

Лишь бы Вадим не исчез из этого хорошего и привычного. Очень мне этого хочется. Но я так боюсь загадывать и надеяться.

Ладно, просто отношения, но зачем ему что–то серьезное с той, у кого двое своих детей? Не один, а сразу два. И его родственники против.

Ох. Вот про них точно не нужно вспоминать. Нашла с чьим мнением считаться.

Я, конечно, от всей души желаю Вадику хороших отношений с семьей, не таких, как у меня, но я бы не хотела, чтобы их мнение главенствовало в сугубо наших с ним делах.

Человек только один раз сказал мне заветные три слова, а я уже строю на него далеко идущие матримониальные планы. И, между прочим, я–то ему в ответ не сказала те же самые три слова.

Ой, все это так непонятно, и лучше бы мне прекратить мучать свой мозг ни к чему не приводящими рассуждениями, а лечь спать. Время позднее все–таки.

Но отбыть в царство Морфея мне не дает резкий звук телефона, который я забыла поставить на