Час в копилке - Фёдор Михайлович Шилов

вник, не пожелал вдумываться в её сбивчивые речи…

Олег Николаевич пришёл домой. Повесил пальто на плечики, прошёлся по нему одёжной щёткой и отправил в шкаф. Колбасу убрал в холодильник, батон в хлебницу. Запустил стиральную машину. Совершил все необходимые манипуляции с галстуком. Подготовил себе костюм на понедельник.

В коридоре послышался шум. Это пришла на обед Варюта. У неё свой ключ. Крикнула:

— Деда! У меня пятнадцать минут! — и юркнула в ванную, мыть руки.

Олег Николаевич озорно подмигнул себе в зеркале на дверце платяного шкафа:

— Значит, я волшебник, да? Проверим. Пусть в вазочке для фруктов на кухне появится апельсин! Сбудется — позвоню этой сумасшедшей!

Олег Николаевич вдруг спохватился, что закинул стирать брюки, не вынув из кармана стикер с номером, но вспомнил, что ещё в ординаторской убрал его в портфель.

— Деда, ты с кем разговариваешь? — внучка заглянула в комнату.

— С зеркалом, Варюта. Привет! — Олег Николаевич поцеловал внучку в макушку. Высокая стала, приходится на носочки уже приподниматься. — Пойдём, покормлю тебя обедом. Купил чесночный батон…

— Чесночный батон на вечер. Мне по роли ещё целоваться!

— По роли, по роли… — заворчал дед. — Мало тебя, значит, пороли, раз в пятнадцать такие роли!

— Деда, не занудничай.

Они вошли на кухню. Аврора что-то щебетала, исследуя полки холодильника, а Олег Николаевич замер на пороге.

В хрустальной вазочке для фруктов, всегда стоящей на обеденном столе, и сегодня с утра ещё точно пустой, лежал апельсин.

— Деда! Не пугайся, это не дуриан, а всего лишь апельсин!

Что такое дуриан Султанов отлично знал. В Таиланде бывать ему доводилось.

— В школе на завтрак давали апельсины. Я не захотела, тебе принесла, — рассказывала Аврора, отрезая щедрый кусок докторской.

Олег Николаевич засмеялся и озорно посмотрел на внучку:

— Ещё конфет хочу. «Белочку».

— Тебе прям килограмм? Или одной хватит? Одна в рюкзаке завалялась. Терпеть не могу «Белочку», но сегодня как раз угостили.

«А если бы я килограмм попросил, Варюта сходила бы и купила. Что это было бы? Наверное, да, чудеса… воспитания».

Аврора вернулась из коридора со школьным рюкзаком, достала из кармашка и положила рядом с вазочкой для фруктов чуть подтаявшую шоколадную конфету с орешками.

— Ты и сам такие не жалуешь… Говоришь, под протезы дроблёный фундук набивается…

«Потому и попросил то, что в доме редко бывает», — подумал Султанов, а вслух сказал:

— Захотелось вдруг…

— Пожелай мне удачи, деда! — попросила Аврора, наспех доедая суп. — Мне пора. Сегодня ставим сложный трюк.

Олег Николаевич повертел в руках апельсин, поднёс его к ноздрям, вдохнул цитрусовый аромат.

— Всё получится, Варюта! Ты выполнишь даже самый невероятный номер!

«А что? Если дед волшебник, почему бы не пользоваться?», — подумал Султанов, надорвал оранжевую кожицу и сказал апельсину:

— Съем тебя и буду звонить этой тётке. Обещал же.

[1] Copro (лат) — приставка, указывающая на связь с каловыми массами

[2] Rat (лат) — крыса

Глава 21

В зал, где занимались участники студии «Путник», иногда приходили друзья и родственники, которым был интересен репетиционный процесс. От них требовалось вести себя тихо, не мешать актёрам, не шелестеть упаковками чипсов и обёртками шоколадок.

Для этой группы посетителей выстраивался ряд стульев у дальней стены. Башня из составленных друг на друга остальных стульев располагалась в углу. Их расставляли только на время спектаклей. Для занятий требовалось много пространства.

Иногда зрителей на репетициях не было и тогда эти единичные стулья, похожие на зубы, мерцали в темноте белесоватым светом.

Часто на них валялась одежда юных актёров, книги, журналы или свёрнутые в тугой узел проводные наушники; возле белых пластиковых ножек стояли бутылки с водой.

Участники, приведшие с собой родню или друзей, время от времени отвлекались от занятия, чтобы помахать зрителям рукой. Но были и такие, кто демонстративно не замечал пришедших, при этом напуская на себя во время репетиции чрезмерно важный вид и норовя всеми вокруг покомандовать, чтобы сидящие в зале поняли, кто тут на самом деле главный.

— Не звезди, — осаждали таких остальные, — пока вроде не народный и даже не заслуженный!

Те же, чьих знакомых не было в зале, привыкли не обращать на присутствующих внимания. Разве что иногда за компанию могли помахать полутьме, скрывающей двух-трёх человек.

Максим никогда никого с собой не приводил. Мама просилась, но каждый раз что-то не получалось: то у неё внезапно заболевала голова, то появлялась незапланированная срочная сессия. Максим полагал, что дело в Авроре. Мама не слишком хочет встречаться с девчонкой, даже упоминание о которой портит ей настроение. Вероятно, и в день премьеры у неё найдутся какие-нибудь отговорки, чтобы не идти.

А больше приглашать Максиму было некого. Поэтому стулья в конце зала, сколько бы людей на них ни сидело, его не интересовали. И всё же пару раз ему казалось, что из темноты за ним следят внимательные глаза. И принадлежат эти глаза… человеку с размытым лицом!

Первый раз Максим убедил себя, что очертания смазал полумрак. Но на следующей репетиции он увидел этого человека выходящим из репетиционного зала. Тогда его лицо было освещено достаточно хорошо, чтобы понять — да, это он, «размазанный» из бара. Если бы в тот момент Максим не удерживал на ладонях сложную фигуру из двух человек, он непременно бросился бы в погоню.

Теперь, приходя на занятия, он обязательно смотрел на зрительские стулья.

Сегодня Максим пришёл раньше Авроры. В зале разминалась пара девчонок, уже переодетых в лосины и футболки, ещё одна меняла одежду в отведённом для переодевания закутке. Через штангу с занавеской были переброшены брюки с усыпанным стразами ремнём и розовый пушистый свитер, а сама ткань колыхалась в такт движениям находящегося за перегородкой человека.

— Привет, Юль, — Максим знал, чьи это брюки и свитер.

— Привет, я уже выхожу. Две секунды!

— Не спеши.

Максим встал спиной к занавеске и поставил свой рюкзак с формой между ног.

— Всё. — Девушка сдвинула цветную ткань, небрежно бросила сумку возле импровизированной раздевалки и побежала к девчонкам, разминающим друг другу плечи и шеи.

Максим задёрнул занавеску, быстро разделся до трусов, натянул спортивные штаны и футболку, зашнуровал чёрно-белые кеды, побросал снятую одежду в рюкзак и пропустил в раздевалку следующего. Стал собираться народ, до начала репетиции оставалось десять минут.

Стулья для посетителей пустовали. Только несколько джинсов и толстовок висели на их спинках. Некоторые переодевались прямо здесь. Два парня в носках и трусах обсуждали прошедший школьный день, нимало не заботясь, что кто-нибудь увидит их почти обнажёнными.

Макс пристроил свой рюкзак на один из стульев, достал распечатку с выделенными маркером