Кто такая Даша? - Нина Резун

как так получилось, что родители и бабушка оказались похороненными в одном месте. Это решение приняла бабушка. Когда родители погибли, она сразу сказала, чтобы ее похоронили рядом с сыном и невесткой и выкупила семейное захоронение. Она думала, что сможет поставить им памятники, но так и не смогла накопить деньги на благоустройство могил. А потом и сама легла рядом.

– Данилова Жаклин? – Прочитал Артем с ударением на имени табличку под фотографией, когда очистил один из крестов.

– Да, это моя мама.

– Красивая. Ты на нее очень похожа.

– Спасибо. Это огромный комплимент. Потому что на самом деле мама была гораздо красивее, чем на этом фото. Я и в половину не так хороша, как она.

– Ты не права.

– Сегодня бы ей исполнилось пятьдесят лет, – желая сменить тему, сказала я.

– Да, я вижу. У нее нет отчества.

Я подошла к кресту с другой стороны и протерла ее мокрую фотографию рукавицей.

– Мама была француженкой, у них нет отчеств.

– Француженкой? – с выражением лица человека, сделавшего сенсационное открытие, переспросил Артем. – Как же она оказалась здесь – в Сибири?

– Она вышла замуж за моего папу.

И я рассказала Артему историю их любви. Он слушал, раскрыв рот от удивления, и поражался, как многим человек может пожертвовать ради любви. Он думал, так бывает только в кино.

– Так вот откуда у тебя знание французского языка.

– Да, Артем, от мамы. Она говорила с нами на двух языках. Русским она владела хуже, но училась ему вместе с нами. И перед смертью знала его довольно хорошо. Слышался легкий акцент, но он только украшал ее речь, делал ее нежнее.

Я прошла на лавочку, почистила ее и села.

– А ему ты говорила, кто твоя мама?

Я поняла, о ком речь и не стала уточнять.

– Нет. Я сказала ему, что она была учителем французского языка.

– Почему, Лера? – присаживаясь рядом, спросила Артем.

Подул холодный ветер, и я втянула шею за воротник. Артем и виду не подал, что ему холодно, хотя одет был сравнительно легче меня. На нем были джинсы, кеды, возможно зимние, и черный пуховик. Шапки на нем не было, вместе нее он набросил на голову капюшон. Я протянула к нему руку в рукавице и свела под его подбородком две стороны капюшона. Чтобы не поддувало внутрь. И, улыбнувшись, спросила:

– Что бы это изменило? Я бы стала для него привлекательнее, будучи наполовину француженкой? И тогда бы меня не пришлось стыдиться?

Я невесело посмеялась.

– Причем здесь это? – возмутился Артем. – Он же совсем ничего о тебе не знает – ни о том, кто твои родители, ни о том, что ты умеешь рисовать. Он бы мог помочь тебе отучиться в университете и перевестись на другую должность. Ты бы смогла работать у него архитектором.

– Я не хочу быть архитектором, я хочу быть дизайнером.

– Да какая разница! В его компании ты могла бы быть и дизайнером.

– Артем, у него нет дизайнеров. Дизайном занимается сторонняя организация, с которой он сотрудничает.

– Лера, я не понимаю ваших отношений.

– И не надо понимать. Они исчерпали себя. Мы уезжаем, Артем. Я и Жерар.

– На лечение?

– Да. И не только. Мы решили переехать в другой город.

Артем перестал моргать и уставился на меня во все глаза.

– Насовсем? – с испугом спросил он.

– Скорее всего.

– А… – начал он и осекся, окинул взглядом все могилы и продолжил: – как же это?

– Возможно, я вернусь. Когда-нибудь. Надо будет поставить хотя бы памятники, оградку. Это обязательно. Хотелось бы еще выложить здесь плитку, чтобы травой не зарастало летом, но это уже по возможности. Мне стыдно, что мы до сих пор этого не сделали. Но это стоит больших денег, а свободных пока нет.

Артем взял мою руку, удерживающую его капюшон и сжал ее.

– А как же Роман Викторович? Он уже знает?

– Нет. Я скажу ему на следующей неделе. Я напишу заявление на увольнение, и из отпуска уже не выйду.

– Но ты говорила, что любишь его.

– Артем, он женат. И ни я, ни мой брат никогда не примем этих отношений. Да, я была с ним, но только потому что мне были нужны деньги. Иначе бы я никогда не согласилась на эту связь.

– Но зачем уезжать?

– Это единственный выход, чтобы порвать с ним. По-другому у меня не получится.

Я поднялась и высвободила свою руку из рук Артема.

– Иди, пожалуйста, в машину, – сказала я. – Не мерзни. Я немного поговорю с ними и вернусь.

На обратном пути Артем молчал, и мне отчего-то тоже не хотелось говорить. Наверное, потому что я боялась снова вернуться к разговору о Храмцове, и Артем приведет какие-нибудь доводы, которые заставят меня передумать.

Я еще не знала, как скажу об увольнении Роману Викторовичу, хватит ли у меня твердости, и поэтому чаще напоминала себе, что он «женат и разводиться не собирается». И что «дети ему не нужны». А я не мыслю отношений без брака и без детей. Пусть это кому-то кажется старомодным, но меня воспитали так. И на меньшее я не согласна.

Я вышла из машины и собиралась идти домой, когда следом выскочил Артем и окликнул меня.

– Лера, подожди.

Я остановилась и обернулась к нему:

– Прости, я даже не поблагодарила тебя. Спасибо, что свозил меня на кладбище.

– Я не за этим вышел. Лера, – он подошел ко мне ближе и взял мои руки в свои, – не уезжай насовсем. Помнишь, ты ведь обещала, что мы будем друзьями?

– Помню. Но друзьями можно быть и на расстоянии.

– Да, но это совсем не то.

Артем поглаживал большими пальцами кисти моих рук, и невольно я подняла голову вверх, словно проверяя, не наблюдает ли Жерар эту сцену. Мы находились в видимости наших окон, и приди в голову брату в этот момент посмотреть вниз, он был бы весьма удивлен увиденным. Но я ничего не разглядела за шторами ни в комнате, ни на кухне, и снова обратилась взгляд на Шведова.

– Не то, но другого пока не будет.

– Лера, я люблю тебя. И хочу, чтобы мы были вместе.

– Артем…

– Погоди, дай сначала я скажу. Я понимаю, ты меня не любишь. Ты любишь его. Но я готов дать тебе время прийти в себя после отношений с ним. Только бы знать, что ты вернешься, и у меня появится шанс быть с тобой.

Он замолчал и с надеждой посмотрел в самую глубь моих глаз. И видимо ждал ответа. А у меня в голове крутилась только