Его ученица - Юлия Оайдер

Раскладываю сиденье и откидываюсь назад полулежа. Прикрываю глаза, стараюсь успокоиться, а все мысли тотчас возвращаются к Элле. К этой маленькой наивной девочке, жаждущей любви и понимания. Нет, не жалости, а именно понимания. Ее искренность выбивает меня из колеи и я теряюсь, страстно желая быть ее опорой и утешением.

Такое сумасшедшее притяжение, что с ним делать?

Я не тот, кому “по карману” такая девушка, ведь у нее есть определенный уровень запросов и потребностей, но не могу противиться влечению. Как поцеловала тогда, так и подсадила на себя! Запретный плод сладок, и то верно. Однозначно, я не брошу ее в беде, ведь вижу, как ненавистна ей эта свадьба, но как помочь пока не знаю наверняка.

Чем трезвее голова, тем лучше сейчас, ведь если я отпущу себя окончательно, позволю желаниям с чувствами вести меня, то нас это убьет. Кого-то раньше, кого-то позже, но это неизбежно. Почему? Потому что ее у меня заберут, отнимут родители и женишок, а я сдохну в попытках вернуть свою Золушку.

Чувствую себя загнанным в угол. Все что остается — рисковать.

Достаю из кармана телефон и нахожу ее номер, долго смотрю на набор цифр и раздумываю, что делать. Хочется услышать ее голос, поэтому нажимаю кнопку вызова, но, еще до начала гудков, жму на сброс. Нет, не сейчас… Она вернулась домой и, наверняка, там тотальное грузилово со стороны предков, ей не до разговоров со мной.

Упираюсь коленом в руль и стискиваю зубы — что ж как все сложно то?!

Как провалился в сон не заметил, зато проснулся весь в холодном поту и с больной спиной. Спать в машине такое себе удовольствие. На часах половина восьмого, а значит уже можно попытать удачу еще раз.

Когда набираю номер квартиры на цифрах домофона, все внутри сжимается от неприятного предчувствия, словно кто-то тянет меня назад, отговаривает узнать правду. Но я должен узнать как все произошло с Аленой, почему она умерла, иначе это неведение о собственном прошлом меня убьет. Ведь если я был на кладбище, значит знал о произошедшем, но мой разум избавился от лишней информации, выбросил ее, якобы упрощая жизнь. Вот только проще она не стала.

— Кто там? — отвечает знакомый голос в динамике домофона.

Узнаю интонацию с первой секунды и неосознанно закипаю, это Роман собственной персоной. Когда-то бывший мне лучшим другом, когда-то прикрывавший мне спину на совместных командировках в горячки.

— Север, я Ледник, — представляюсь я нашим старым позывным, превратившимся в кличку.

Долгая пауза. Я даже проверяю горит ли огонек на домофоне зеленым, не сбросил ли Рома звонок.

— Леха? Заходи! — наконец, говорит он и с характерным звуком дверь отпирается.

Прохожу в подъезд и поднимаюсь на нужный этаж по лестнице. В груди нарастает тревожность, а злость хоть чуть-чуть и заглушилась болью, но тоже никуда не ушла. В конце концов мой лучший друг увел у меня девушку, которую я любил, а она меня променяла. Да, ее не стало, но сам факт предательства остался.

Прикладываю палец к кнопке звонка и дверь сразу распахивается.

— Привет, Леша! — радостно произносит какая-то невысокая девушка с короткой стрижкой и делает шаг, чтобы обнять. Интуитивно отшатываюсь и она замирает. Смотрит на меня таким взглядом, как будто я должен ее помнить, словно мы друзья, но вот беда, я не помню…

— Когда ты вернулся? — за ее спиной появляется сам Рома. — Как ты нас нашел?

— Чувак из управления дал адрес, а вот номер старый был похоже, — отвечаю я.

Мой голос сел и я не знаю как себя вести. Переминаюсь с ноги на ногу, смотрю то на девушку, то на Рому и молчу. В груди все рвется на кусочки, расщепляется на атомы от смеси испытываемых эмоций.

— Заходи, чего стоишь! — меня приглашают войти в маленькую прихожую и я делаю шаг.

— Мы можем поговорить? — спрашиваю я, сквозь зубы.

Смотрю на Рому и тот кивает.

— Иди к девчонкам, если что я позову, — обращается он к… своей новой жене, полагаю. — Пойдем на кухню, — указывает мне в сторону соседней с прихожей дверь. — Что-то случилось? — в его голосе беспокойство, а я не знаю с чего начать.

Заходим на кухню и я сажусь на свободную часть маленького диванчика, Рома напротив. Язык как будто присох к нёбу и я резко растерял весь энтузиазм. Друг ведет себя так, словно ничего не произошло, словно мы уже давным давно зарыли топор войны и все наладилось.

А что, если это и правда так? Что, если я растерял куда больше, чем думал?

— Лех, что произошло? — уже не скрывая своей нервозности, повышает голос Васильев. — Ты странный и… рассказывай, Господи! Что с тобой произошло, когда ты вернулся?!

— Я вернулся после контракта и так получилось… Я не помню большую часть своей жизни с момента отъезда, пришел кое-что прояснить, — начинаю я.

— В каком смысле? — хмурится Рома.

— Это долгая история, — вздыхаю я и все, что могу сделать, так это растерянно почесать затылок.

— Я никуда не тороплюсь. Сейчас только кофе сделаю, — подмигивает Васильев.

Почти не изменился, все тот же улыбчивый и жизнерадостный. Семья, дети, переезд… Такое ощущение, что только меня одного жизнь, собака, потрепала, как тряпку, и выплюнула всего разодрав в клочья.

Кручу в руках кружку из-под кофе и жду, когда Рома хотя бы что-то мне ответит. Но он молчит. Во взгляде такая глубокая растерянность, что аж тошно.

— То есть, последнее, что ты помнишь, это как набил мне рожу возле подъезда и укатил в закат? — наконец, подает голос Рома.

— Не только. Я помню, что работал в охране, затем провал в воспоминаниях. Я не помню, по какой причине подписал контракт, но помню все события за время пребывания в горячей точке, вплоть до ранения и комиссации, — отвечаю я.

— Выходит, что ты… — Васильев замолкает. — Черт, чувак… Не знаю, что и сказать.

— Не нужно ничего особенного говорить, — вздыхаю я.

Разговор не клеится, а я из последних сил борюсь со своим раздражением. Не могу смотреть на Ромку спокойно, потому