Завтрак с полонием - Наталья Александрова

Наука — вот кто предал его сильнее, вот отчего больнеевсего. Он отдал ей все, все свои силы и способности, да что там — всю жизнь, аего выбросили на обочину, как ненужный старый башмак!

Так что с этого времени он считает себя совершенно свободнымот обязательств.

Обещанные Володей триста тысяч евро остатка казались Андреюнемыслимой, грандиозной суммой, которой хватит ему на то, чтобы прожить остатокжизни по-человечески, ярко, интересно и богато — как живут те люди, которых онвидел в Москве и в Праге. Ведь он больше, гораздо больше тех людей достоинкрасивой, яркой, замечательной жизни…

Все эти размышления привели к тому, что Андрей принялокончательное решение. Собственно, ничего другого ему не оставалось, ему простоне оставили выбора.

Он работал над новыми радиоактивными компонентами дляспециальных источников питания с длительным сроком службы — так называемыхатомных батареек. В состав этих компонентов входил тот самый изотоп, которыйему требовалось раздобыть, — полоний-210. Количество изотопа,использовавшееся в лаборатории, само по себе небольшое, было более чемдостаточным для использования его в качестве яда. Так что основная частьпроблемы заключалась в том, чтобы этот изотоп вынести.

Второй участник эксперимента, Леня Высоковский, был уже влаборатории, он проводил спектральный анализ образца, доставленного к ним послебомбардировки нейтронами.

Андрей поздоровался с коллегой, переоделся в защитный костюми подошел к гермозоне — надежно защищенному контейнеру с рабочими образцами.Передняя стенка контейнера была сделана из специального свинцового стекла,надежно защищающего ученого от радиации. Прямой контакт с радиоактивнымиобразцами был исключен — для работы в контейнере Андрей использовал герметичные«рукава» из особой защитной резины, заканчивающиеся перчатками, нечто вродеманипулятора. Вложив руки в эти рукава, он захватил несколько крупинок изотопаи перенес их на лоток миниатюрной центрифуги. При этом два крошечныхкристаллика он как бы нечаянно уронил на плоскую подставку, куда обычно помещалотходы эксперимента. Сделав это, Андрей невольно скосил глаза на Высоковского.Леня прильнул к окуляру спектрографа, не обращая ни на что другое внимания. Емуи в голову не могло прийти, чем занимается коллега.

Андрей запустил центрифугу и как ни в чем не бывалопродолжил начатый вчера эксперимент по очистке компонентов для «атомнойбатарейки». Все было как обычно, только два едва заметных кристаллика средиотходов говорили ему о том, что решение принято и он вступил на зыбкую, опаснуюпочву.

Рабочий день шел своим чередом. Время подошло к обеду.Высоковский закончил работу, распрямился и проговорил, обращаясь к Андрею:

— Пойдем в столовую?

— Не могу прерваться, — ответил тот, необорачиваясь. — Центрифуга запущена, сам понимаешь… будь другом, принесимне пару бутербродов, я здесь перехвачу!

Инструкции строго запрещали есть в лаборатории, перед всякимприемом пищи полагалось переодеваться и проходить дезактивацию, но сотрудникилаборатории часто эту инструкцию нарушали — прерывать эксперименты не всегдавозможно, а есть хочется, и соображения безопасности отступали перед голодом.

— Тебе с чем? — спросил Леня, задержавшись в дверях.

— С сыром, — отозвался Андрей, прильнув к окулярам.

Едва дверь лаборатории закрылась за Высоковским, он нажалкнопку извлечения отходов. На табло загорелась красная лампочка: при включенииэтого режима всем сотрудникам полагалось покидать лабораторию. Лоток с отходамивыехал в специальный отсек гермозоны, с внутренней стороны опустилась защитнаяпанель, с внешней — открылся специальный клапан доступа. Андрей, покосившись надверь, достал из ящика рабочего стола пинцет, подцепил им один за другим двакрошечных кристаллика и осторожно положил их на заранее приготовленный кусочекфольги. Остальное содержимое мусорного лотка сбросил в специальный контейнердля утилизации и нажал вторую кнопку. Лоток вернулся в гермозону, клапандоступа закрылся, и тревожная лампочка на табло погасла.

Андрей тщательно завернул кристаллы в фольгу и спряталпакетик в карман.

Едва он закончил, дверь распахнулась и в лабораторию вошелВысоковский.

— С сыром не было, — жизнерадостно объявил он спорога. — Я взял с ветчиной. Ничего? Если не будешь, я сам съем.

— Буду, — отозвался Андрей охрипшим от волненияголосом.

Он снял перчатки, подошел к раковине и долго-долго отмывалруки.

Андрей, разумеется, знал, что испускаемые полонием тяжелыеальфа-частицы обладают очень низкой проникающей способностью и украденныйобразец не представляет для него никакой опасности, но все мыл и мыл руки, какшекспировская леди Макбет, которая пыталась отмыть со своих рук кровь.

Бутерброды показались ему совершенно безвкусными, как будтовместо ветчины был картон, но он доел их, чтобы не вызвать у Высоковскоголишних вопросов.

На вахте в этот день дежурила старая сотрудница охраныВарвара Степановна. Бросив равнодушный взгляд на Андрея, машинально сверивфотографию на пропуске с оригиналом, она нажала кнопку, и металлическийтурникет провернулся, выпуская его за пределы института. Конечно, по инструкцииона могла досматривать личные вещи сотрудников, но тогда процедура растянуласьбы на долгие часы, а за ту жалкую зарплату, которую ей платили, ВарвараСтепановна не собиралась портить нервы себе и окружающим.

Андрей вышел на улицу, испытывая одновременно облегчение истрах.

Он сделал то, чего от него хотели. Вынес из лабораторииизотоп и не попался. Но теперь для него не было пути назад. Он прошел то, чтоназывается точкой возврата, — ту точку, пройдя которую самолет уже неможет вернуться на базу.

Кусочек фольги в кармане брюк казался ему тяжелым, какчугунная гиря, и раскаленным, как расплавленный металл. Неужели ему придетсяхранить эту улику целую неделю, до следующей встречи с тем утренним человеком?

Андрей почувствовал облегчение и почти радость, увидев науглу знакомую сутулую фигуру в коротком черном пальто и надвинутой на глазакепке.

Мужчина шел навстречу, слегка покачиваясь. Поравнявшись сАндреем, он толкнул его, обдал перегаром и забормотал:

— Извини, мужик, я того… не хотел… понимаешь, выпили мы сСерегой… — И тут же трезвым, отчетливым шепотом — прямо в ухо: — Иди наостановку, садись в троллейбус…

Андрей кивнул, осознавая собственную глупость, и зашагал костановке. В троллейбусе было тесно и душно. Люди передавали деньги за поезд,проталкивались к выходу, беззлобно ругаясь. Андрей почувствовал, как что-тоопустилось в боковой карман, дернулся… но знакомый голос снова выдохнул в ухо:

— Не рыпайся, мужик! На следующей остановке сойдешь,посмотришь дома!

Андрей послушно выполнил инструкцию — выбрался изтроллейбуса, пересел на свою маршрутку, добрался до дома, запер за собой дверьи только тогда проверил содержимое карманов.