Завтрак с полонием - Наталья Александрова

— С приездом, — сказал он, протянув Андрею руку. —Как все прошло?

— Нормально, — сдержанно ответил Андрей. Ему нехотелось рассказывать Володе о своих проблемах, а тем более о том, что емупришлось передумать за последние дни.

— Ты привез то, о чем мы говорили?

— Конечно. — Андрей похлопал себя по карману. — Ноя должен получить какие-то гарантии…

— Конечно. — Володя кивнул и зашагал кнабережной. — Сейчас мы поплывем в одно место…

— Поплывем?

— Ну да, в Стокгольме, почти как в Венеции, всюду можнодобраться по воде.

Они вышли на берег. Вдоль набережной плотно разместилисьсотни катеров и яхт. Володя спрыгнул на палубу одной из моторных лодок, помогАндрею перебраться на борт и завел мотор.

Моторка плавно отошла от берега, вышла на открытую воду.Нарядная многолюдная набережная медленно удалялась, лодка по широкой дугеприближалась к проливу, разделяющему два острова. Ближе к проливу задул свежийветер. Удивительно синяя вода покрылась мелкой рябью. Андрей вздрогнул: этобыло именно то, что он видел в своем повторяющемся сне… покрытая рябьюослепительно синяя вода, они с Володей разговаривают, и вдруг…

Ему показалось, что сейчас он вспомнит окончание того сна.

— Покажи мне его, — попросил Володя, когда они миновалиузкий пролив и поплыли вдоль скалистого острова. Казалось невероятным — этотбезлюдный скалистый берег в нескольких минутах от многолюдного, шумного города…

— Сначала я хочу получить гарантии…

— Я хочу только взглянуть!

Андрей достал из кармана упаковку жевательной резинки:

— Вот здесь, изотоп завернут в фольгу…

— Это безопасно?

— Совершенно безопасно! Я ведь говорил тебе, чтоальфа-частицы обладают очень низкой проникающей способностью, фольга полностьюих задерживает…

Неожиданно боль в правом боку снова вернулась, скрутилаАндрея. Он согнулся, держась за бок и медленно дыша.

— Что с тобой? — Володя озабоченно взглянул наодноклассника. — Боюсь, ты был неосторожен!

— Ерунда… — еле слышно проговорил Андрей. — Этопройдет… наверное, просто пищевое отравление…

— Сомневаюсь… — Володя свободной рукой взял его заплечо, в то же время спокойно убирая пакетик жевательной резинки вкарман. — Ты должен беречь здоровье…

— Отдай! — прохрипел Андрей, пытаясьвыпрямиться. — Отдай мне изотоп!

— Не горячись. — Володя криво усмехнулся, поворачиваяруль. — Тебе вредно нервничать!

От резкого поворота руля лодка поднялась на дыбы, какноровистая лошадь. Палуба ушла из-под ног Андрея, он попытался схватиться запоручень, но не успел и перелетел через борт. В последнюю секунду он наконецвспомнил, что все это уже было во сне, в том повторяющемся сне — синяя,покрытая рябью вода, и Володя, поворачивающий руль моторки…

— Вы не могли выбрать место потеплее? — невольноспросил Павел, когда очередной порыв резкого ветра заставил его вздрогнуть ивтянуть голову в плечи.

Они сидели на открытой террасе небольшого загородногоресторана. За невысокой каменной балюстрадой шел обрыв и открывался прелестныйвид на холмы, покрытые деревьями, на поля с зеленой, несмотря на декабрь месяц,травой и на чистеньких кудрявых овец, пасущихся небольшими стадами.

Но Павлу в данное время было не до восхищения пасторальнымпейзажем, лицо обдувал ледяной ветер, ноги холодили каменные плиты террасы.

— Возьмите себя в руки, — усмехнулась Элис, — самиже сказали, что разговор будет долгий. Здесь уж точно никто нам не помешает.Хозяин ресторана мой друг, однако в общем зале все же разговаривать не совсемудобно.

Она поправила капюшон теплой куртки и стала серьезной:

— Что вы хотели узнать?

— Примерно полгода назад в Праге проходила конференция понекоторым вопросам ядерной физики. В ней участвовал физик из России, нектоАндрей Лагутин (будем считать, что этот тип, Пол Шепард, не перепутал русскуюфамилию). По словам Шепарда получается, что этот Лагутин мог сговориться скем-нибудь насчет полония только тогда, в Праге.

— Вы верите Шепарду? — Глаза Элис презрительноблеснули.

— Не то чтобы верю… — протянул Павел, — простоничего другого мне не остается. Лагутин — это наша единственная зацепка. Онработал в «Иркутске-18» — это такой засекреченный город. Сейчас, конечно, нето, что лет двадцать назад, раньше бы этого Лагутина в Прагу вообще невыпустили. Но и в наше время, чтобы посетить «Иркутск-18», требуетсяспециальное разрешение, и посторонний человек там всегда на виду. И я думаю,что российские спецслужбы уж первым делом проверили, не крутился ли там ктопосторонний.

Элис слушала его вполуха, а сама в это время включилакомпьютер и задумалась над экраном. Потом пальцы ее быстро-быстро забегали поклавиатуре.

— Да… — проговорила она, не поворачиваясь кПавлу, — действительно, вот ваш Лагутин в списке участников конференции…даже доклад его хвалят. Боюсь, что список нам ничего не даст — в нем всеученые. Сейчас посмотрю прессу.

Снова на экране ноутбука замелькали заголовки по-английски ипо-чешски, Элис проглядывала их так быстро, что Павел и не пытался за нейуспеть.

— Хм! А это интересно! — воскликнула она. — Вотсмотрите! Оказывается в это же самое время, когда проходила конференция, вПраге находился с деловым визитом Илья Борзовский.

На экране появилась фотография, на которой Борзовскийулыбался и пожимал руку какому-то чеху.

— Так-так… — протянул Павел, — значит, все-такиБорзовский.

— Не миновать вам встречи с мадам Борзовской, —насмешливо заметила Элис, и снова глаза ее блеснули из-под капюшона. —Прикажете достать лошадь и костюм для верховой езды?

— Если бы я еще умел ездить верхом! — вырвалось уПавла.

Голубые глаза смотрели на него неподвижно, загадочно, каксмотрит сиамская кошка, однако Павлу показалось, что она тихонько над нимподсмеивается.

Павел осторожно вставил ногу в стремя, напрягся и вбросилтело в седло. Ему показалось, что он проделал это довольно ловко, но за спинойраздался приглушенный женский смех. Обернувшись, он увидел пышные медовыеволосы и прелестное лицо с капризно вздернутой верхней губой. Милене Борзовскойудивительно шел темно-зеленый костюм для верховой езды.

— Извините меня, мистер Камински… извините, Дуглас! —проговорила она, похлопывая хлыстом по голенищу сапога. — Вы прошлый разсказали, что любите верховую езду. У меня и в мыслях не было ставить вас всмешное положение.