Сон с четверга на пятницу - Антон Грановский

— Простите! — повторила Настя чуть громче.

Глеб повернул голову и иронично проговорил:

— Не знаю, в чем вы виноваты, но считайте, что я вас простил.

Настя улыбнулась:

— Вы меня не узнаете? Мы с вами встречались в кабинете…

— Андрея Макарского, — договорил Корсак. — Да, я вас помню. Настя Новицкая. Маниакально-депрессивное расстройство.

— Именно так.

Он повернулся и протянул ей руку.

— С возвращением в прибежище скорби и юдоль одиноких размышлений!

Настя пожала протянутую руку.

— Не думал, что вы так скоро вернетесь, — сказал Глеб с улыбкой. — Собираете материал для новой книги?

— Если бы, — со вздохом ответила Настя.

— Значит, лечитесь?

— Да. — Настя на секунду замялась, а затем проговорила, понизив голос: — Я бы хотела с вами погово…

Глеб быстро глянул в сторону охранников и перебил:

— Сядьте напротив и сделайте вид, что играете в шахматы. Не хочу, чтобы эти олухи проявляли к нам повышенный интерес.

Настя без возражений села напротив и склонилась над шахматной доской.

— А теперь рассказывайте, — тихо велел Глеб.

— Мне кажется, что я нуждаюсь в помощи, — так же тихо проговорила Настя.

Глеб вгляделся в ее запавшие глаза, темные и огромные на бледном лице, и сказал:

— Почему вы обратились ко мне?

— Потому что вы похожи на хорошего человека, — честно ответила Настя. — И еще потому что вы журналист, а журналисты умеют собирать факты и разгадывать загадки.

— Звучит интригующе, — одобрил Глеб. — А теперь переходите к сути дела.

Настя стала рассказывать. Подробно, негромко, стараясь не упустить важных моментов. Когда через десять минут она закончила, Глеб проговорил:

— Похоже на бред писателя-фантаста.

— Знаю, — с грустью проговорила Настя. — Но это правда.

— Я видел Галину Упорову, — сказал Глеб. — Ее болезнь и правда похожа на вашу.

— Значит, вы тоже думаете, что это болезнь?

— Конечно. В противном случае мне придется признать существование параллельного мира. Кстати, вам шах.

Глеб двинул вперед белого офицера. Настя посмотрела на доску, нахмурилась, потом снова перевела взгляд на Глеба и сказала:

— Видимо, я обратилась не по адресу.

— Видимо, так. Хотя…

Он сделал паузу, после чего сказал:

— Многие умнейшие представители человечества считают, что параллельные миры, в которых живут наши двойники, и впрямь могут существовать. Например, физики Стивен Хокинг и Эверетт полагают, что вселенную можно трактовать как волновую функцию квантовой частицы, которая с разной вероятностью пребывает в бесконечном множестве состояний, образуя мириады миров, из которых наш является лишь наиболее возможным.

— Я не сильна в науках, — сказала Настя. — Можете пояснить — человеческим, а не научным языком?

— Могу. Это значит, что у каждого из нас есть мириады двойников в этих мирах. Как бесконечная череда отражений в зеркалах. Но в данном случае каждое из отражений живет своей собственной жизнью — и чем далее тянется цепочка, тем больше различий. Но все эти «отражения-двойники» связаны друг с другом невидимой нитью. Так яснее?

— Да, пожалуй.

Настя увела своего черного короля из-под удара, спрятав его за ладью.

— Вы поможете мне во всем этом разобраться? — спросила Настя.

— В ваших снах и видениях? — Корсак хмыкнул. — Вряд ли. Но что меня действительно заинтересовало, так это схожесть ваших симптомов и симптомов Галины Упоровой. А также то, что она сама пошла с вами на контакт и даже вроде бы пыталась вас о чем-то предупредить.

— И почему вас это заинтересовало?

— Потому что я не верю в случайности, — ответил Глеб. — А вам снова шах!

Он двинул вперед белого коня.

— И что вы намерены делать? — спросила Настя, вновь отодвигая короля.

— Пока не знаю. Но как только узнаю — тут же вам расскажу. Мат!

Глеб двинул вперед белую пешку и откинулся на спинку стула.

— Что с вами? — тревожно спросил доктор Галибин.

Анжела упала спиной на стену и, выпучив глаза и схватив себя пальцами за ворот халат, с хрипом вдохнула воздух.

— Вы задыхаетесь?

Анжела рванула на груди халат и вдруг свалилась на доктора, он подхватил ее, и в этот момент Анжела рывком повалила его на кровать, упав вместе с ним, и вдруг отчаянно закричала:

— Помогите! Помогите, насилуют!

Продолжая одной рукой держать молодого доктора за лацкан пиджака, другой она схватила его за лицо, раздирая ему ногтями щеку в кровь.

— Что вы…

Галибин попытался оттолкнуть от себя взбесившуюся блондинку.

— Помогите! — снова отчаянно заверещала Анжела.

В палату вбежали охранник Семенов и начальник охраны Гуськов. Галибин наконец вырвался и вскочил на ноги. Щека его была расцарапана. Сломанные очки валялись на полу.

Анжела выглядела не лучше. На лице ее багровел кровоподтек, халат на груди был разорван, и белые груди с темными сосками вывалились наружу.

— Что здесь происходит? — громко, со сталью в голосе спросил Гуськов.

Анжела зарыдала, тщетно пытаясь прикрыть руками голую грудь:

— Он меня… он меня…

— Я ничего не сделал! — горячо воскликнул Галибин. — Клянусь вам! Она сама на меня…

В палату вошел доктор Макарский. Окинул быстрым взглядом место инцидента и сухо проговорил:

— Доктор Галибин, ко мне в кабинет. Живо!

Затем повернулся и вышел из палаты.

Пять минут спустя доктор Галибин стоял посреди кабинета доктора Макарского с багровым лицом и дрожащими губами, а Макарский, сидя в кресле, жестко его отчитывал:

— Позор! Стыд! Скандал! Вы понимаете, что вы только что сделали?

— Я ничего не делал! — дрожащим голосом сказал Галибин. — Клянусь, я к ней даже не притронулся!

— Бологова обвинила вас в том, что вы пытались ее изнасиловать, — жестко проговорил Макарский, сверля молодого доктора суровым взглядом.

— Это бред! — Красное лицо Галибина с заклеенной пластырем щекой пошло белыми пятнами, губы задрожали еще больше. — Она схватила меня и стала кричать! Клянусь вам, все так и было! Андрей Петрович, вы знаете, что Бологова страдает синдромом…

— Она обвинила вас в преступлении, — строго произнес Макарский. — Вы понимаете, что я не могу оставить ее слова без внимания?