Сон с четверга на пятницу - Антон Грановский

Галибин глупо улыбнулся.

— Но это бред. Это даже не смешно!

— Вы правы — это не смешно, — согласился с ним Макарский. — Это очень грустно. И чревато для вас самыми неприятными последствиями.

Кровь отлила от лица молодого врача.

— Что вы имеете в виду? — проговорил он срывающимся голосом.

— Я доложу о вашем поступке в соответствующие инстанции. А пока… — Макарский холодно прищурился. — Вы отстранены от работы. Ваш случай будет рассмотрен на комиссии по врачебной этике. Это я вам обещаю.

— Андрей Петрович, это меня уничтожит! Даже если комиссия встанет на мою сторону, моя репутация будет испорчена! Неужели вы не понимаете?

— Понимаю. Но я не могу поступить иначе. Комиссия во всем разберется. Если вы не виновны — обвинения будут с вас сняты и вы вернетесь к работе. А теперь — покиньте мой кабинет и езжайте домой.

Галибин хотел что-то сказать, но внезапно плечи его обмякли, а слова так и остались невысказанными, словно силы неожиданно покинули его. Он повернулся и, понурив голову, вышел из кабинета.

Макарский взял со стола телефон и набрал номер начальника охраны Гуськова.

— Это я, — сказал он в трубку. — Галибин поехал домой. Позаботьтесь о том, чтобы об этом случае узнали журналисты.

Затем отключил связь и бросил телефон на стол.

Начальник охраны Гуськов опустил руку с телефоном и посмотрел на Анжелу, которая сидела на своей кровати, замотавшись в одеяло, и испуганно глядела на Гуськова.

— Что теперь с ним будет? — тихо спросила она.

— С кем? — уточнил Гуськов.

— С этим молодым доктором.

— Не знаю, — ответил Гуськов. — Но лечить он уже точно никого не будет.

Анжела облизнула пересохшие губы.

— Мне его жалко, — пробормотала она. — Вы хотели его припугнуть. Я это понимаю. Но, может, теперь надо дать делу обратный ход? Он был так напуган… Уверена, он и так сделает все, что вы ему скажете.

Серые глаза Гуськова хищно сузились.

— Детка, — тихо отчеканил он, — не рассуждай о вещах, в которых ничего не понимаешь. И еще. Если кому-нибудь пикнешь — затяну на твоей глотке чулок и скажу, что так и было. Поняла?

— Да, — тихо сказала Анжела.

— Не слышу.

— Да! — громко произнесла Анжела. — Поняла!

— Вот и молодец. А теперь приведи себя в порядок.

Гуськов повернулся и вышел из палаты. Дверь за ним закрылась. Анжела всхлипнула и пробормотала горестным голосом:

— Сволочи.

Возле кабинета доктора Макарского сидел новый охранник, который не проработал в клинике еще и недели. Глеб (всегда умевший отлично слушать и слышать) припомнил, что о нем говорили пациенты.

Холост, тридцать два года, служил охранником в Бутырской тюрьме, вышел на пенсию по инвалидности (один из заключенных разбил ему коленную чашечку железным прутом) и после лечения и реабилитации устроился охранником в психиатрическую клинику. Платили в частной клинике гораздо больше, чем в Бутырской тюрьме, так что парень не прогадал.

Глеб пристально вгляделся в лицо охранника. Главное — избрать правильную стратегию в общении с этим амбалом. «Парень привык выполнять приказы, пусть выполнит и сейчас».

Глеб решительным шагом подошел к надзорной палате, взглянул на охранника и сухо и властно проговорил:

— Не надоело баклуши бить? — А затем резко добавил: — Ваша фамилия?

Верзила вскинул голову и уставился на Корсака маленькими голубыми глазками.

— Э-э… Семенов. Иван Семенов.

— Знаете, где находится архив?

— Э-э…

— В цокольном помещении, — сказал Глеб. — Анна Сергеевна проводит ревизию каталогов. Там требуется помощь сильного мужчины. Скажете, что вас прислал Корсак. Все ясно?

На мясистой физиономии охранника отобразилось замешательство.

— А вы…

— Я новый зам главврача, — отчеканил Глеб, сверля охранника взглядом. — Моя фамилия Корсак.

— Ясно. Но я…

— Вам нравится здесь работать?

— Да, — растерянно проговорил Семенов.

— Тогда ровно через пять секунд вы исчезнете с моих глаз! А через полчаса я спущусь в архив и проверю, насколько точно вы выполнили мое поручение. Время пошло!

Глеб поднял руку и устремил взгляд на циферблат наручных часов.

Повторять приказ не пришлось. Через пять секунд верзила испарился.

Глеб достал из кармана складной швейцарский нож и пилку для ногтей. Присел возле двери и занялся замком. Меньше чем через минуту замок сухо щелкнул, и дверь приоткрылась.

Глеб проскользнул внутрь.

В течение следующей минуты он вскрыл все три ящика стола и стал просматривать их содержимое.

Вскоре он нашел то, ради чего пустился в столь опасное приключение. Это была пачка документов в пластиковых файлах. На каждом стояла красная печать со странной фразой:

«Выписан по программе «О. Д.».

Глеб вынул из папки верхний документ и принялся внимательно его изучать. Из коридора донеслись громкие голоса. Глеб посмотрел на дверь, снова опустил взгляд на пачку. Быстро пролистнул файлы, запоминая фамилии и проговаривая их про себя.

Дверь кабинета распахнулась.

— Глеб! — раздался гневный окрик. — Какого черта ты здесь делаешь!

Корсак, уже успевший закрыть ящики стола, посмотрел на Макарского простодушным взглядом.

— Тише, Андрей. Не поднимай бузу.

— Я повторяю: что ты здесь делаешь? — спросил Макарский, гневно сверкая золотыми очками.

— Искал у тебя выпивку. Я ведь знаю, что у тебя есть. Только не злись, пожалуйста.

В кабинет, тяжело пыхтя, вбежал охранник Семенов. Увидел Макарского, остановился и виновато пробасил:

— Я не знал. Честно слово! Он сказал, что он врач.

— Выведите его отсюда! Немедленно!

Семенов шагнул к Глебу, схватил его за руку своей могучей клешней и сдавил так, что Глеб побелел.

— Пошли, сволочь! — с ненавистью проговорил верзила.

— Полегче! — приказал Макарский. — Он пациент, а не заключенный.

Семенов рывком сдернул Глеба с места и быстро вывел его в коридор. Наклонился к его уху и прошептал, обдав лицо Корсака зловонным дыханием:

— Я тебе устрою веселую жизнь, сука!

— Сперва почисти зубы, — презрительно процедил в ответ Глеб. — И попробуй только меня тронуть — отправлю на дно жизни.

На секунду в глазах охранника появилось сомнение.