Сон с четверга на пятницу - Антон Грановский

— А ты кто? — глухо пробормотал он.

— Журналист, — ответил Глеб. — Пойдешь ко дну — утянешь за собой своего благодетеля Гуськова. А он тебе за это спасибо не скажет.

Корсак вырвал руку из толстых пальцев Семенова, повернулся и, весело что-то насвистывая, двинулся прочь. Охранник посмотрел ему вслед и с ненавистью выдохнул:

— Ур-рою гада.

Глеб разыскал Настю в комнате отдыха, где она сидела в кресле перед телевизором и с рассеянным видом смотрела на актеров, беззвучно шевелящих ртами.

Глеб сел рядом и быстро сказал:

— Я нашел выписки из историй болезней еще нескольких пациентов, чьи симптомы совпадали с вашими.

Настя покосилась на Глеба.

— Эти пациенты здесь? — тихо спросила она.

Он мотнул головой:

— Нет. Их уже выписали. В разное время.

— И что же нам теперь делать?

— Нужно разыскать этих людей.

— Но как?

Глеб дернул уголком губ.

— Это моя забота. А ваша — узнать, что было на черной флешке из вашего сна.

Настя изумленно посмотрела на Глеба.

— Вы это серьезно?

— Да, — ответил он. — Абсолютно. Уж не знаю, что там символизирует эта черная флешка, но если флешка — носитель информации, значит, вы должны считать эту информацию.

— Но… как я это сделаю?

— Через полчаса у вас прием лекарств. Возьмите их, но не пейте. Это первое.

— То есть… — Внезапно Настя все поняла. — Вы хотите, чтобы я снова перенеслась в «другой мир»? — недоверчиво уточнила она.

— А у вас есть иной способ? — с легкой иронией проговорил Глеб. — Да, вы должны вернуть себе прежние симптомы. Если получалось раньше, получится и сейчас.

— Но я не хочу снова сойти с ума.

— Считайте это временным отступлением перед последующей атакой. Это как в шахматах: иногда нужно пожертвовать фигурой, чтобы выиграть партию.

Настя растерянно моргнула.

— А если я окончательно тронусь умом?

Глеб повернул голову и посмотрел на нее веселым взглядом.

— От этого ваша жизнь станет хуже?

— Не знаю… — пробормотала Настя. — Наверное, нет.

— Тогда вам нечего бояться.

Настя сдвинула брови.

— Оказывается, вы страшный циник.

— Да. И мизантроп. И еще — скептик. Именно поэтому вы ко мне и обратились. Скажите, Настя, вы помните, какой препарат принимали, когда «проваливались» в мир иллюзий?

— Помню. Это был «Стиксовит». По одной таблетке два раза в день.

— Сейчас вы его не принимаете, верно?

— Верно.

— Значит, нужно снова его принять. Причем увеличить дозировку. Скажем, две таблетки за раз.

— Вы серьезно?

— Да.

— Где я возьму этот препарат?

— Вероятно, в кабинете у Макарского, — сказал Глеб. — В железном шкафу, закрытом на два замка.

Настя посмотрела на Корсака, как на сумасшедшего.

— И как я это сделаю?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Придумайте что-нибудь. Вы же писательница, и у вас развита фантазия.

— Корсак! — раздался резкий окрик охранника.

Глеб повернул голову. У входа стоял охранник Семенов. Он посмотрел на Глеба холодными голубыми глазами, глубоко утопленными в массивном черепе, и, криво ухмыльнувшись, громко проговорил:

— На процедуры!

— На какие еще процедуры? — отозвался Глеб. — У меня нет никаких процедур.

— Теперь есть, — сказал охранник и легонько пристукнул себя правым кулаком по левой ладони. — Сам встанешь или помочь?

Глеб окинул его мощную фигуру небрежным взглядом и произнес:

— Послать бы тебя к черту, но ты и так его слуга.

Он подмигнул Насте, поднялся с кресла и направился в коридор. Семенов последовал за ним. В коридоре верзила-охранник одной рукой схватил Глеба за плечо, а кулаком второй резко и сильно ударил его под дых.

Корсак согнулся пополам и застонал. Семенов взял его за шиворот, сильно встряхнул и пробасил:

— Вы, психи, считаете, что вам все можно? Никто не смеет надо мной смеяться, понял? Ни зэки, ни психи. Знаешь, что я делал с зэками, когда они борзели?

— Подставлял им левую щеку? — предположил Глеб, морщась от боли. — Или свой обширный зад?

— Зад, говоришь? — Семенов усмехнулся. — Дойдет очередь и до твоего зада. А пока отдыхай. С сегодняшнего дня, псих, у тебя начинается новая жизнь.

Он оттолкнул от себя Корсака, развернулся и зашагал по коридору прочь.

Гуськов вошел в кабинет, закрыл за собой дверь и повернул ручку замка. Затем обратился к Макарскому.

— Я пришел обсудить новую проблему.

Доктор поднял взгляд от бумаг, лежащих на столе.

— Ты о чем? — настороженно спросил он.

— Не о чем, а о ком. — Гуськов подошел к столу, пригнувшись, уперся ладонями в столешницу и уставил взгляд холодных серых глаз на Макарского. — Ваш приятель Корсак взломал замок кабинета и рылся в столе, — сухо проговорил он.

— Корсак искал выпивку, — сказал доктор, стараясь говорить твердо и спокойно. — С ним такое и раньше случалось.

— Меня интересует не то, что он искал, а то, что он нашел, — отчеканил Гуськов.

Доктор поправил пальцем очки и произнес — спокойно, но как бы и с вызовом:

— Корсак — не проблема. Я отвечаю за него головой.

— Где-то я это уже слышал, — жестко усмехнулся начальник охраны. — Не припомните где?

Макарский молчал. Гуськов выпрямился.

— Корсак беседовал с Новицкой, — сообщил он. — Одному богу известно, что она могла ему разболтать.

Доктор снял очки, намереваясь протереть стекла салфеткой, и пожал плечами:

— Она ничего не знает. И даже ни о чем не догадывается.

— Допускаю. Но если нет? Я навел об этом парне кое-какие справки. В прошлом он активно сотрудничал с полицией. Помог им раскрыть несколько сложных дел.

— Он болен. У него галлюцинации. Даже если он что-нибудь разнюхает, ему никто не поверит.

Протерев очки, Макарский снова водрузил их на нос и посмотрел на Гуськова сквозь чистые, блестящие стекла.

В эту секунду дверь кабинета распахнулась и появившийся Семенов взволнованно проговорил: