Британская военная экспедиция в Сибирь. Воспоминания командира батальона «Несгибаемых», отправленного в поддержку Колчака. 1918—1919 - Джон Уорд

В конце августа 1918 года стало окончательно ясно, что, пока не будет установлена какая-то центральная власть, действующая как орган государственного управления, бесполезно надеяться на возвращение порядка в управлении. В целях создания такой власти британцы отправились в Омск и попросили японцев сделать то же самое. Японцы не двинулись с места, во-первых, потому, что хотели консолидировать свою власть в ближайших к Японии областях, во-вторых, чтобы обеспечить себе все возможные концессии, прежде чем на сцене появится Америка. Когда американцы все же прибыли, она по-прежнему не спешила следить за их действиями. Британцы двинулись дальше в неизвестность за 5 тысяч миль неохраняемых коммуникаций. Японцы, верные себе, начали переговоры с Директорией о передаче под их абсолютный контроль всех железных дорог вплоть до Урала и не забыли спросить, какие концессии они смогут получить, как в смысле территории, так и в смысле минеральных ресурсов в качестве компенсации за использование японской армии для защиты Директории. Соглашение между Директорией и Японией, по которому вся железная дорога оказалась бы в руках японцев, только что было подписано, когда Директория пала. Адмирал Колчак первым делом сообщил японцам, что изменения в правительстве подразумевают изменение политики в отношении продвижения японских войск и оккупации железной дороги. Японцы протестовали, но адмирал остался непреклонным.

Такое поведение Верховного правителя стало серьезным поражением японских политиков, и они очень беспокоились за свое положение на Дальнем Востоке, если его власть распространится в этом направлении. Но в России, как правило, всегда можно найти инструмент для выполнения любой задачи. На этот случай японцы уже какое-то время держали в запасе атамана Семенова. Его силы располагались вокруг Читы, а власть простиралась от границы Маньчжурии до озера Байкал. Получив от адмирала Колчака предупреждение относительно изменения политики, японцы приказали Семенову не признавать власть Верховного правителя. Такие же инструкции они дали Калмыкову, который занимал аналогичную позицию на Уссурийской железной дороге и, таким образом, создавал эффективный барьер между ними с их восточными концессиями и Верховным правителем. Верховный правитель приказал своему штабу убрать этих двух мятежников с железной дороги, но японский штаб сообщил Верховному правителю, что эти два русских патриота и их войска находятся под защитой Японии и, если понадобится, они готовы бросить им на помощь свою армию.

Успешное сопротивление Омскому правительству со стороны Семенова и Калмыкова, за спиной которых стояли военные силы одного из союзников, имело катастрофическое влияние на ситуацию в Сибири. Если Семенов и Калмыков могли, опираясь на помощь и поддержку одного из союзников, насмехаться над распоряжениями Омского правительства, то для непосвященных было ясно, что союзники враждебны русской верховной власти. Если Семенов и Калмыков могли по приказу иностранной державы успешно содержать наемников для сопротивления русскому правительству, то почему бы нам не воспользоваться этим, чтобы удержать земли и собственность, которые мы захватили, и воспрепятствовать справедливому расследованию преступлений, которые мы совершили? Это была намеренная атака на власть и стимул для подрывных элементов продолжать сеять анархию. Единая упорядоченная Россия – это совсем не та Россия, которую хотели бы видеть японцы. Если Япония намерена реализовать свои территориальные амбиции на Дальнем Востоке, Россия должна оставаться в состоянии умственного смятения и физического паралича. Германия использовала российскую любовь к интригам и заговорам, чтобы создать хаос и разрушить власть Москвы, Япония намеревается, по возможности, продлить этот хаос в своих политических интересах.

После того как стало известно, что Семенов и Калмыков бросили вызов Омскому правительству, на сцену вышли и другие многочисленные семеновы. Даже сама резиденция Верховного правителя и его штаб-квартира едва избежали нападения. Появилась необходимость показать, что британские томми стоят на стороне порядка. Таким было положение к началу декабря 1918 года.

Как раз в это время в сознание японских военных начала проникать мысль о том, что Германия будет разбита. После заключения перемирия этот факт стал очевидным. Первые несколько дней представители японской миссии в Омске просто отказывалась верить каблограммам. Их национальная гордость не могла принять того, что они так просчитались в оценке сил Британии и ее союзников. Для этих новоявленных «хозяев Востока» стало кошмарным пробуждением, что все их планы сведены на нет, что в Японском море могут появиться британские и американские эскадры и восстановить пошатнувшееся равновесие между Японией и ее временно беспомощным соседом. Я не думаю, что до этого когда-нибудь дойдет, но это ее испугало. С того момента, хотя цели Японии в Сибири остались прежними, она стала осуществлять их совсем другими методами. Первым признаком изменений стало то, что японским солдатам разрешили отдавать честь британским офицерам и запретили бить торцом прикладов безобидных русских граждан. Их военные поезда перестали сопровождать контрабандные товары для своих соплеменников, которые «приобрели» русские торговые дома в крупных торговых центрах, расположенных вдоль железной дороги. Их штаб больше не реквизировал лучшие здания в городах для так называемых «военных» нужд, чтобы сразу же передать их в субаренду частным торговцам. В один момент Япония набросила на себя тонкий флер западной морали и поведения, от которого с радостью избавилась в 1914 году. Пока вокруг господствовали методы татарских ханов, она переняла наихудшие из них, сделав их своими. Она во всем подражатель и, очевидно, ничего не может с этим поделать.

Британцы и французы мягко возражали против того, как вели себя Семенов и Калмыков, но все шло по-прежнему, пока порождаемая ими анархия не начала угрожать свести на нет все усилия союзников. После закрытия мирной конференции ситуация изменилась, а вместе с ней изменилась и политика. С этого момента поведение японцев (как военных, так и гражданских) стало абсолютно корректным. Президент Вильсон внес свое знаменитое, но неосуществимое предложение, чтобы различные воюющие русские силы заключили перемирие и встретились на одном из турецких Принцевых островов. Но ни один русский патриот не мог по-дружески встретиться с теми, кто разрушал и уничтожал собственную страну и собственный народ. Предыдущие два года в России показали, что не может быть никакого компромисса между анархией и порядком и их приверженцами. Однако именно на это была рассчитана политика Америки, и на это получал благословение каждый представитель США в Сибири. Япония увидела этот дефект в американской броне и воспользовалась им в полной мере, не упуская ни одного шанса подорвать престиж США. Она направила русский патриотизм в свою сторону, советуя русским не обращать внимания на безрассудное предложение Америки. Японский совет тайком поддержали французы и британцы, которые знали ситуацию, хотя в нашем случае приходится признать, что британский премьер выступил одним из спонсоров этой международной химеры. Это впервые позволило японской дипломатии крепко вцепиться в русский патриотизм и представляться истинным другом российского правительства.

Американская дипломатия в России понесла первый серьезный урон, но если бы она вела себя благоразумно, то еще могла бы восстановить утраченные позиции. После полного провала встречи на Принцевых островах гнев русских быстро утих, и вскоре дела вернулись в нормальное состояние. Союзники получили полезное предупреждение, и большинство из них поняли намек, однако Америка продолжила свой сомнительный курс. Потерпев поражение в попытке достичь компромисса дипломатическими методами, она попыталась добиться того же самого с помощью военной силы. Система нейтральных зон, созданная ее командующими, стала реальным воплощением предложения президента Вильсона. Намерение было превосходным, но то, что результат будет ужасающим, не вызывало никаких сомнений. Эта политика заставила американское командование согласиться на своего рода локальное признание Красной армии внутри зоны и позволила Японии выглядеть единственным поборником порядка в России. Силы красных, концентрируясь в этих зонах, нападали на японцев, и в некоторых из самых отчаянных схваток между красными и союзными войсками американские солдаты играли роль стороннего наблюдателя. Япония пожинала славу, поскольку ситуация была в ее пользу, а Америка не могла избежать самого сурового осуждения.