Закон землеройки - Александр Косарев

Анатолий тотчас направился к бытовке, попутно приглядываясь к валявшемуся всюду строительному мусору, а я, воспользовавшись его уходом, торопливо выхватил из грязи последний обнаруженный в ней предмет и бросил на ладонь. Предмет оказался массивным мужским перстнем с крупным камнем, явно драгоценным. Стоило мне бросить его в карман, как вернулся Толик – с пластиковым мешком из-под удобрений. Безумно торопясь, задыхаясь и тяжело сопя, мы упаковали в него все свои находки, перетянули для верности проволокой и отправили вслед за ларцом в колодец. Потом, не сговариваясь, принялись спешно «заметать следы» недавней деятельности: сбросив лопатами грязь с берега обратно в пруд, навалились на помпу всеми оставшимися в наличии силами и перекатили ее к мосткам.

И вовремя! Ибо не успели мы и дух перевести, как на берег пруда явился отец Аристарх в сопровождении свиты человек из пяти-шести.

– Неужто уже работаете? – подозрительно спросил он и впился в нас глазами так, словно хотел обвинить в крамоле.

– Вы же сами сказали, что работу нужно именно сегодня закончить, – взял я инициативу на себя, – вот мы и встали ни свет, ни заря, хотели…

– И где же следы ваших трудов праведных? – перебил меня настоятель.

Ответить было нечего: в окружающей обстановке ничего со вчерашнего вечера не изменилось.

– Да мы мотор чинили, – пришел на помощь Толик.

– Так он же вчера отлично работал!

– А за ночь в карбюраторе конденсат образовался, – нашелся я, вспомнив не раз слышанные от шоферов байки. – Пока его очистили, пока мотор прогрели…

– Ну а теперь-то в чем заминка? – ехидно поинтересовался выглянувший из-за плеча настоятеля Митяня.

– Вас ждали, – не повелся я на очередную провокацию. – Вдвоем не осилили помпу по мостам перекатить, вот и решили помощи дождаться.

Отец Аристарх просеменил к помпе и осторожно потрогал воздушный фильтр.

– Действительно прогревали, – скупо подтвердил он мои слова. – Ну все, хватит разговоров, пора за дело браться! Время поджимает…

Почему оно «поджимает», если день только начался, я не понял, зато отчетливо осознал, что мой «монастырский подряд» подошел к концу. Тем не менее вместе со всеми навалился на трубчатую станину помпы, а потом почти один в один повторилась вчерашняя история: непрерывно гудел мотор, черными фонтанами вздымалась вверх размочаленная водной струей глина, нещадно палило солнце. Правда, народу у пруда скопилось сегодня не в пример больше, и стоило только попросить подать доску или стакан воды, как все вручалось в мгновение ока.

Из последней, третьей кучи мы извлекли два больших металлических ящика, несколько витиевато изогнутых труб и детали от не известных мне конструкций. В какой-то момент рухнула целая секция второго моста, и пришлось отвлечься от немецкого железа на приколачивание новых страховочных планок. Из-за этого завершить очистку пруда удалось только к пяти вечера.

Зато в громоздящейся на берегу куче наряду со странными конструкциями соседствовали теперь ящики с фарфоровой посудой и несколько десятков очередных цилиндрических баллонов. Вместо надписей на стенках последних красовались теперь лишь пятизначные номера, и, разумеется, именно они были в первую голову отмыты, тщательно протерты и перенесены в бытовку. Все остальное вывезли куда-то в кузове трактора.

По окончании раскопок всех нас пригласили на скромную трапезу. Настоятель к нам не присоединился, а мне на сей раз подали то же, что и остальным: пшенную кашу с тертой репой и жидкий чай с ржаными сухарями. В общем, все в соответствии с нынешней моралью: если ты нужен, тебя кормят куриными ножками и угощают кофе, а когда потребность в тебе иссякла, сойдет и подкрашенная водица.

Попрощавшись с привратником, я вышел за ворота и сделал глубокий вдох. Пряный вечерний воздух, насыщенный свежестью близкой реки, словно бы снял с души тяжелый камень. С холма открывалась прекрасная панорама на утопавший в яблонях городок, местами уже подсвеченный иллюминацией, и мысли так и рвались окунуться в патриархальную старину. Но лежавший в кармане перстень пересилил: захотелось срочно отмыть его от ила, насладиться первозданным видом и хотя бы навскидку определить примерную стоимость.

Как назло, ни одной водопроводной колонки в пределах видимости не наблюдалось, но тут на улице появилась девчонка лет тринадцати с двумя пустыми ведрами. Плюнув на суеверие, что особа женского пола с пустым ведром – примета плохая, я окликнул ее:

– Подружка-попрыгушка, не подскажешь, где здесь можно водички набрать?

– В конце той улицы, – кивнула она в сторону спускавшихся вниз по склону деревянных домов, – старый колодец есть. Или идите со мной – провожу до новой колонки. Там вода лучше, тиной не пахнет…

В лишних свидетелях я сейчас не нуждался, поэтому, коротко поблагодарив девочку, устремился по покатой брусчатке к колодцу.

Примостившийся на краю неглубокой зеленой впадины, он и впрямь выглядел убого: изборожденный трещинами покосившийся сруб, съехавшая набок крыша, ржавая цепь… Пить воду из такого колодца я вряд ли стал бы, но для моей цели он вполне годился. Вытянув помятое ведро на поверхность, я поставил его на пристроенную к колодцу скамеечку, наклонил и подставил перстень под струйку воды. Вскоре из-под зеленоватой пленки въевшейся грязи блеснула оправа, а потом тускло сверкнули и грани прямоугольного камня. Однако полностью отскоблить грязь ногтями не удавалось, и я стал озираться в поисках более радикального средства очистки.

Отыскав в кустах пустую консервную банку, положил в нее перстень, плеснул сверху толику воды и принялся энергично орудовать внутри жесткой метелкой из сорванной неподалеку полыни. Неожиданно за спиной послышались чьи-то шаги, и, оглянувшись, я увидел двух мужчин и женщину. Они остановились в нескольких шагах от меня и пристально за мной наблюдали. Шестое чувство подсказало, что назревают неприятности, и я, выхватив перстень из банки, быстро обмотал его носовым платком и сунул в карман.

– Вот он где затаился! – злобно прошепелявила вдруг женщина, маленькая и тщедушная. – Надеялся спрятаться от нас, Антихрист! Вон, гляньте, колдовство вершит – заговорами да наговорами воду нашу портит! И метелка заклань-травы в руке зажата!

– Да ты спятила, что ли? – вырвалось у меня, но злополучную консервную банку я на всякий случай отбросил в сторону. – На кой черт мне сдалось вашу воду портить?…

– А ну, мужики, – приказным тоном воскликнула шепелявая предводительница, – всыпьте-ка этому нечестивцу погорячее!

В руках ее спутников (странно похожих друг на друга) волшебным образом нарисовались увесистые штакетины, и оба двинулись ко мне походкой очеловеченных роботов. Я попятился за колодезный сруб, одновременно прокручивая в голове варианты возможных действий. С трех сторон колодец был огражден густыми кустами, а за ними начинался кочковатый спуск к реке. Справа от меня непрерывной полосой тянулись крепкие деревенские частоколы, а слева маячил крутой обрыв заросшего гигантскими лопухами оврага.