Юрьев день - Андрей Величко

Кажется, мне довелось слышать эту фамилию в первой жизни, и вскоре я понял, в связи с чем. Оказалось, что полковник уже более года разрабатывает новый трехлинейный патрон под бездымный порох Менделеева, причем эскизы у него были с собой. Узнать классический русский патрон для трехлинейки, который производился и в двадцать первом веке, большого труда не составило. Кажется, с пистолетом придется немного повременить, подумал я и спросил:

— А почему вы выбрали именно такую конструкцию? Ведь патрон с рантом идеально подходит только для однозарядной винтовки вроде берданки, но для магазинных винтовок откровенно неудобен. А уж тем более для автоматических, которые когда–нибудь придут на смену обычным магазинным.

— Использование энергии отдачи для перезарядки? Кажется, американец Максим делает что–то подобное, но оно у него по габаритам получается ближе к легкой пушке, чем к ружью.

Нет, пожалуй, к пистолету все–таки надо переходить именно сейчас, а то Россия еще сто с лишним лет так и будет производить допотопный патрон с принесенных мне рисунков, подумал я и заявил:

— Не только Максим. Я, например, тоже этим занимаюсь.

После чего разложил на столе свои эскизы пистолета. Вполне, между прочим, реальные — чуть доработать под имеющиеся технологии, и можно приступать к изготовлению. Дело в том, что первой жизни у меня был травматический «Макарыч», а на сборах после института я изучал его прототип и могу сказать, что резиноплюй отличается от боевого пистолета в основном стволом и меньшей прочностью затворной рамы, а в общем конструкция та же самая.

Минут десять полковник изучал мои чертежи, а потом заметил:

— Оригинально, ваше высочество. Очень простая и, кажется, вполне работоспособная схема. Но пригодная только для маломощных цилиндрических патронов. Боюсь, для винтовок она не подойдет.

— Для них мы другую придумаем, не сильно сложнее, — пообещал я. — Но в качестве первого приближения надо сначала попытаться изготовить это. Вот эскиз патрона, его тоже надо будет делать, револьверные сюда не подойдут. Сможете заняться? Средства мой комитет выделит сразу, если вы согласитесь.

— Пожалуй, соглашусь, задача весьма интересная. Письменное поручение от вашего комитета будет? А то ведь, знаете ли, у меня есть начальство. И какая примерно энергия предполагается у вашего патрона?

— Чуть больше трехсот джоулей.

— Простите?

Ой, блин, сообразил я, наверное, джоуль еще не приняли в качестве единицы измерения энергии. Да что же эти французы так тупят? Наверно, придется вводить его самому, подумалось мне.

— Джоуль — это килограмм, умноженный на метр в квадрате и деленный на секунду в квадрате. Назван в честь знаменитого английского ученого.

— Вами назван, ваше высочество?

Я скромно опустил глаза — мол, даже если и мной, то что тут такого?

— Метрическая система в России не очень популярна, — заметил полковник.

Ничего, подумал я. Вот разгребет Ники дела с экспедицией, и натравлю его на вас. Он живо заставит понять ее преимущества и доходчиво объяснит, чем миллиметр отличается от ампера и килограмма. Правда, это будет потом, а пока…

— Ну, раз мы договорились, после окончания беседы зайдите в канцелярию, вам там выпишут поручение от нашего комитета. И, если возникнут вопросы или трудности любого характера, немедленно обращайтесь ко мне.

— Один вопрос уже есть. Вы собираетесь патентовать свое изобретение?

— Хотелось бы, но нет ни опыта, ни времени. Может, у вас есть знакомый стряпчий, способный потянуть такое дело?

Да уж, до сих пор мой опыт в патентных вопросах ограничивался беседой с тем типом, коего прислала ко мне маман по поводу велосипеда для сестры. Его я, кстати, сделал, но того типа больше не видел и ни копейки ни с каких лицензий так и не получил. Пора, пожалуй, создавать в комитете патентный отдел.

Что меня удивило, опытный экземпляр пистолета был готов уже через полтора месяца. Потом еще три недели ушли на исправление обнаруженных недостатков, и как раз к моему дню рождения Роговцев вручил мне два пистолета и три сотни патронов к ним.

Через месяц после отплытия «Витязя» мне исполнилось восемнадцать лет, каковое событие было скромно отмечено аж три раза подряд. С самого утра меня поздравили домашние, после чего я отбыл в Приорат, где вместо обеда больше часа подряд принимал поздравления от своей ненаглядной мышки–пышки по имени Людмила. Причем в довольно замысловатых позах — дама оказалась весьма восприимчивой к новому и вообще любящей экспериментировать. За время нашего с ней тесного знакомства я успел узнать, что, оказывается, столь сильно секретить наши отношения было необязательно. Я по большому счету не нарушал никаких неписанных установлений, да и моя шестипудовая мышка тоже. В высшем свете считались неприемлемы отношения только с незамужними женщинами, за исключением почему–то актрис и балерин. Этих можно было пользовать и без наличия мужа. А роман с замужней, причем заведомо более низкого происхождения — ничего страшного, обычный адюльтер, с кем не бывает. Примерное равенство положений требовалось только в том случае, если человек собирался посещать великосветские мероприятия в компании со своей дамой. Однако приводить Людочку в Гатчинский дворец и говорить «маман, отец, познакомьтесь с моей подругой» я не собирался. В конце концов, это мое личное дело, с кем я провожу не самые худшие моменты своей жизни. Однако, похоже, наш роман подходил к концу, причем исключительно потому, что он становился слишком бурным. Дело в том, что Людочка, оказывается, была моложе, чем я думал — ей совсем недавно исполнилось двадцать семь. И со мной она изменяла своему мужу первый раз в жизни, что ей очень понравилось, так как от природы дама была весьма чувственной. Значит, совсем скоро одного меня ей станет слишком мало.

Я оказался прав, причем получил подтверждение этому несколько быстрее, чем думал — а именно в тот же день.

— Вы просто не представляете, ваше высочество, — ворковала Людочка, в темпе одевшись и любуясь только что подаренными ей сережками, — как мне с вами было хорошо! Но, увы, это не может продолжаться долго — я слишком стара для вас. И прекрасно понимаю, что вы скоро вы начнете искать себе молоденькую. Я не в претензии — упаси господь! — и даже готова по мере своих скромных сил помочь вам.

Как уже говорилось, моя мышка отличалась очаровательной непосредственностью.

— У меня есть одна знакомая, — продолжала Людочка, — которая, хоть и видела ваше высочество только на картинках, давно и безответно любит вас всей душой. И ей всего семнадцать лет, так что вам, наверное, с ней будет лучше.

— Возможно. Спасибо за заботу, посмотрим, что из нее выйдет. А твоя знакомая замужем?

— Нет… а что?

— С незамужними мне нельзя, — объяснил я. — Точнее, конечно, можно, но нежелательно. Так что пусть по–быстрому выходит замуж — неужели это так трудно?

— Да уж не так просто, ваше высочество, — тяжело вздохнула ненаглядная, став от этого еще больше похожей на небольшого бегемота.