Мачеха для Золушки - Василиса Усова

Да и Раяна сказала, что ее брат тоже иногда тайком передает гостинцы. Поэтому они решили, что все в порядке. Раяна, это соседка Селины по комнате, – предупреждая вопрос матери проговорила Эйрика. – Я сразу сказала, что не буду пробовать, потому… потому что это от тебя… – голос девочки дрогнул, – Они тайком пронесли сладости в комнату, но успели съесть только по маленькому кусочку, как их позвала леди Веста. В коридоре Агате стало плохо, потом остальным… – Я спрятала коробку, потому что побоялась, что нас будут ругать, если правда откроется…

Под конец Эйрика стала говорить медленнее, но ярко порозовевшие щеки выдавали волнение. Однако девочке удавалось держать себя в руках. Катрин не выдержала, и, сделав шаг, крепко прижала дочку к себе.

– Я так боялась, что они умрут, а я ничего не смогу сделать, – неожиданно всхлипнула Эйрика, уткнувшись в платье матери. – Так ужасно, чувствовать себя бессильной.

– Понимаю тебя, но я рядом, все будет хорошо. – Катрин гладила дочь по голове, и пыталась сама поверить в свои слова.

Спустя немного времени девочка не только успокоилась, но и согласилась принести злополучную коробочку со сладостями.

– Только не говори никому, – умоляюще шепнула Эйрика, – Селина очень расстроится, если леди Веста будет ею недовольна.

– Леди Веста должна была следить за вашей безопасностью. А если бы яда было больше, или они успели бы доесть до конца?

Эйрика упрямо сжала губы, и Катрин смягчилась.

– Хорошо, это останется между нами. Но вы должны будете пообещать мне, что никаких угощений от посторонних, разрешаю только те, что вы лично получите из моих рук. И будьте осторожнее!

***

Катрин пробыла в пансионе до вечера. Убедившись, что с девочками все в порядке, она немного успокоилась.

– Леди Катин, я так виновата… – губы Селины задрожали, – Но мы правда думали, что это от вас…

Женщина погладила падчерицу по руке.

– Я не виню тебя, но, на будущее, будь осмотрительнее. Вам повезло, что все обошлось. А ведь могло закончится гораздо хуже.

Девушка виновато потупилась. Ее еще одолевали приступы тошноты, но слабость постепенно проходила. Хуже было чувство вины. Она старшая, а поступила так глупо.

– Селина, – голос Катрин звучал не строго, а скорее участливо, – Вам придется еще на какое–то время остаться здесь. Я постараюсь как можно быстрее закончить дела, и забрать вас домой. Не принимайте подарков от посторонних, и уж тем более от бывшего управляющего твоего отца. Астр оказался дурным человеком, и мне пришлось его уволить.

– Да, я понимаю… Но я бы хотела остаться здесь и потом. Если вы позволите…

Катрин удивленно подняла брови, и девушка смущенно уставилась на одеяло.

– Мне тут нравится. И Раяна будет здесь жить до весны, я бы не хотела ее покидать.

– Твоя соседка? Вы подружились? Из какой она семьи?

– Она сирота, как и я. У нее только брат, который служит в посольстве, при южных границах. Он специально перевез ее сюда, чтобы быть ближе. Но весной срок его службы выходит, и они вернутся домой.

– Хорошо, у нас еще будет время это обсудить. Я постараюсь навещать вас, хотя бы раз в несколько дней. И с удовольствием познакомлюсь с твоей подругой.

Селина робко улыбнулась. Больше всего она опасалась, что мачеха тут же увезет домой, не слушая возражений. А ведь у нее впервые появилась подруга, такая же, как и она.

С Раяной можно было шепотом болтать до самой ночи, делясь девичьими секретами, заплетать друг другу волосы, вместе смеяться, вспоминать прочитанные истории. Еще соседка очень хотела познакомить со своим старшим братом, который служил в посольстве, и, по ее словам, был просто невероятным. Селина же рассказала про бал, правда умолчав про принца и туфельку. И Раяна с сожалением призналась, что ей не довелось побывать на балу, так как брат не смог ее сопровождать, а одну бы девушку никто не отпустил.

И вся эта идиллия могла легко разрушиться, из–за одного недоброго человека.

Катрин уже давно оставила Селину, и теперь укачивала на коленях Агату. Младшая дочка всегда будет восприниматься малышкой. Мысли же, ее, крутились вокруг последних событий. Узнав, что причиной всему ее бывший управляющий, женщина испытала что–то вроде облегчения. Зря она не сдала Астра стражам порядка, не стоило жалеть этого бесчестного человека. Но в то же время, явная опасность лучше неизвестной. Девочки будут настороже, а если Торведий возникнет на ее пути… Катрин сжала руки в кулаки. Она лично накормит негодяя злополучными сладостями. И без тени сожаления будет наблюдать его последние минуты.

Глава 29. Авария и немного правды

Несмотря на уговоры дочерей, Катрин решила не задерживаться на ночь. В ее сердце росла решимость, как можно скорее закончить с делами в Торде и забрать девочек домой. Завтра же она пойдет в купеческий центр, и узнает, как лучше искать покупателя. Возможно, тот же Анри захочет расширить свою монополию. Правда Селина хотела остаться в пансионе до весны… Пожалуй, они обсудят этот вопрос еще раз, но позже.

В голове родилась еще одна идея. Можно вложить деньги в уютный домик, где они раньше жили с девочками, и сдавать там комнаты. Конечно, купеческий дом подошел бы больше, но в пригороде сложнее найти жильцов.

За окнами кареты проносились поля. Почему они едут так быстро? Наверное, извозчик желает быстрее завершить поездку, и позабыть настойчивую даму, которая требовала до утра доставить ее в Торд. Катрин откинулась назад, и закрыла глаза, вторая бессонная ночь гулко отдавалась в висках. Если они прибудут до рассвета, то можно позволить себе пару часов сна. Или же попросить ехать чуть медленнее?

Накатила внезапная слабость и тошнота. Совсем некстати вспомнилось, что поесть она тоже забыла. Слишком сильное беспокоилась о девочках, а потом ей просто кусок в горло не лез. Карета резко подпрыгнула, налетев на камень. Катрин сжала зубы и закрыла глаза, ей очень надо к утру быть в Торде, любую слабость можно перетерпеть.

На дороге попалась кочка. Она ли стала всему виной, или карета не была рассчитана на такую скорость… Женщина ощутила резкий рывок, затем удар. Все произошло так быстро, что Катрин даже не успела испугаться. На миг ее поглотила мягкая темнота, в которой хотелось растворяться, плыть, не чувствуя боли… Но покой продолжался недолго.

–