Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики - Кевин Даттон

Может ли черно-белое мышление принести нам пользу в повседневной жизни? Конечно, может. Утверждение, что это не так, могло бы стать весьма черно-белым. Важно помнить, что естественный отбор не зря снабдил наш мозг сомнениями, и доисторические императивы «бей или беги», «мы или они», «правильное или неправильное» могут встречаться и по сей день.

Во время кризиса 2020 года на фоне пандемии COVID-19 главный врач Шотландии доктор Кэтрин Колдервуд не выполнила свои собственные правила социальной изоляции и по выходным проезжала более 60 километров от своего основного места жительства в Эдинбурге до дома в Файфе. Разгромленная газетой Sun, она подала в отставку. Комментируя ее действия в телеинтервью на следующий день, первый министр Шотландии Никола Стерджен с явным раздражением заявила, что «не существует одного правила для нее, а другого для всех остальных». Это был один из тех немногих и редких случаев в политике, когда все пришли к единому мнению[94]. Но пару месяцев спустя Борис Джонсон защищал Доминика Каммингса, который отвез своих детей к родителям в Дарем, за 400 километров от Лондона, когда у его жены появились симптомы коронавирусной инфекции, и эта ситуация не была настолько однозначной.

Представьте, что у вас есть пара маленьких детей и вы живете недалеко от оживленного перекрестка. Большинство родителей согласятся, что черно-белый запрет на игры у дороги не подлежит обсуждению в таких обстоятельствах. Никаких «если» и «но». Нет золотой середины.

Представьте, что вам нужно завершить важный проект. Что произойдет, когда наступит дедлайн? Ну, вы либо закончите, либо нет, верно? Оттенки серого не пойдут вам на пользу. И отговорок тоже не будет. Проект либо есть, либо его нет.

А как насчет домашнего насилия? Может быть, оно оправданно при каких-то обстоятельствах? Любой разумный человек скажет, что нет.

А на напряженных работах, например, в медицине и армии, способность сосредоточиться в ситуациях, когда деваться уже некуда, почти всегда обязательна.

Стивен Вестаби – один из величайших кардиохирургов мира. А также один из самых сложных людей. Недавно он вышел на пенсию. Он возглавлял кардиоторакальное[95] отделение в больнице Джона Рэдклиффа в Оксфорде большую часть своей карьеры и брался за операции, которые заставили бы других хирургов менять свои штаны. Он был так предан делу, что мочился в сапоги через катетер, чтобы максимально продлить время за операционным столом. В менее уравновешенные бюрократические времена он заработал репутацию сумасбородного хвастуна, вооруженного скальпелем, слушающего Pink Floyd и одетого в форму регбиста. У него диагностировали психопатию, и он бродил по темным коридорам больницы в предрассветные утренние часы, как какой-то безжалостный хищный серийный антиубийца. Если ему удавалось найти повод вступить в схватку со смертью, он обычно выходил из нее победителем.

Осенью 2019 года я брал интервью у Вестаби перед переполненным залом на литературном фестивале в Челтнеме вместе с другим кардиохирургом Самером Нашефом из Королевской больницы Папворта в Кембридже. Ранее, за кофе, Вестаби рассказал мне о разнице между великим и не очень в его работе.

– Люди, которые продолжают отличаться в этой профессии, – это те, кто имеет смелость придерживаться своих убеждений и поддерживает себя в пылу битвы, – заметил он. – Размышления – это роскошь, которую хирурги, особенно кардиохирурги, часто не могут себе позволить.

Решения прекрасны, когда они вовремя аккуратно упакованы. Но когда они не такие, их все равно нужно принимать. Именно здесь великие хирурги зарабатывают себе репутацию. Дело не в том, как ты режешь, пересаживаешь или сшиваешь. А в том, какие принимаешь решения. Дело в способности ставить одну мысль над другой, не задумываясь[96].

Полковник «морских котиков»[97], с которым я разговаривал несколько лет назад, когда писал «Мудрость психопатов», сделал подобное наблюдение в отношении своего отделения хирургии.

– Подумай дважды, прежде чем нажать на курок, – сказал он мне без тени эмоций, – и следующая вещь, которая придет тебе в голову, вполне может выходить из дула АК-47.

Но преимущества черно-белого мышления не ограничиваются жестокой психологической лотереей мыслительного процесса принятия решений за доли секунды. Оно также пригодится, когда игра долгая и трудная. Когда время приносит прибыль, а не убытки. Когда битва перерастает в войну.

Сэр Ранульф Файнс, которого многие считают величайшим из ныне живущих исследователей мира, и сам работал в спецназе много лет назад. Он считает, что черно-белое мышление играет на руку авантюристам. Работа в спецподразделении – не для слабых или слабонервных. И не для «серых» умов.

– Всякий раз, когда я выбираю людей для участия в экспедиции, я всегда в первую очередь обращаю внимание на характер и мотивацию, а затем – на навыки, – сказал он мне из своего нервного центра в сельской местности Сомерсета. – Навыки можно натренировать. Но характер натренировать нельзя. Во всяком случае, это процесс небыстрый.

Файнс ищет умение видеть все насквозь, сделать дело и выйти сухим из воды. Возможность выбросить из головы все (боль, голод, холод, страх, усталость) и сосредоточиться на цели, которую поставили. Быть первым, установившим флаг. Первым переправившимся. Первым, сразившимся с демонами неизвестности.

– Возможно, это не согласуется с духом времени, взглядами на здоровье и безопасность, а также блеяньями о балансе между работой и личной жизнью. Но я должен все это учитывать. Представим двух альпинистов, которые наперегонки взбираются на вершину горы. Один все время останавливается, чтобы полюбоваться видом. Другой продолжает идти, преодолевая болевой порог, пока, наконец, не достигает вершины, потому что это все, что для него имеет значение.