Черно-белое мышление. Почему мы стремимся к категоризации и как избежать ловушек бинарной логики - Кевин Даттон

Возьмем троих детей, перед каждым из которых поставили по порции брюссельской капусты. Первый отодвигает тарелку, нахмурившись с отвращением:

– Ненавижу брюссельскую капусту.

У этого ребенка есть один простой, недифференцированный взгляд на брюссельскую капусту.

Второй с сомнением пододвигается к тарелке:

– Мне нравится вкус, но текстура ужасная.

Этот ребенок придерживается более сложного и дифференцированного взгляда на овощ, одновременно придерживаясь двух разных представлений о нем.

Третий ребенок использует более тонкий подход:

– Брюссельская капуста имеет приятный вкус и ужасную текстуру. Но именно то, как они сочетаются у меня во рту, делает процесс их поедания таким уникальным.

Этот ребенок не только держит в голове два представления о брюссельской капусте, но и знакомит их друг с другом, чтобы сформировать новое убеждение. Это интеграция в действии.

Зачем нужны экстремисты

Есть данные, позволяющие предположить, что разную потребность в когнитивной сложности можно обнаружить в различных сферах жизни человека.

В политике, например, исследования показали, что у республиканцев в среднем меньше потребность в когнитивной сложности, чем у демократов. Либерально-консервативная линия разлома – это рубеж когнитивной сложности. Те, кто имеет потребность в структуре и менее открыт новому опыту, склонны быть консервативными. Именно поэтому консерваторы доверяют традициям и хотят сохранить статус-кво. По их мнению, изменения приводят к неопределенности и стиранию границ. Кроме того, консерваторы с большей вероятностью всегда будут думать в абсолютных терминах обо всех видах тем, в отличии от ярого либерала, чья терпимость к двусмысленности и сложности будет выше[90].

Неудивительно, что в религии дела обстоят так же. Экстремисты проявляют меньшую потребность в когнитивной сложности, чем сторонники умеренных взглядов. Исследования показали, что радикалы часто видят мир разделенным на бинарные группы. Хорошим примером является протестантская фундаменталистская культура разделения людей на тех, кто «спасен» и «не спасен», «овец» и «козлов», «заблудших» и «обретенных». Неслучайно, как мы видели ранее, флаг ИГИЛ имеет только два цвета: черный и белый.

Но контекст в этих вопросах тоже важен. Вернемся к политике: исследования показывают, что в определенные моменты и в определенных ситуациях мы голосуем за лидеров, мыслящих в черно-белом спектре: мы предпочитаем их стиль принятия решений более взвешенным и аналитическим подходам. Такие времена и ситуации неизменно связаны с неопределенностью. Например, голосование за Брексит в Великобритании. Победа Трампа на выборах в США и Черчилля во время Второй мировой войны[91]. Такие лидеры в обстоятельствах, где есть место разногласиям и беспокойству, часто более популярны, чем другие кандидаты, даже когда последними восхищаются, уважают их, дают им поддержку, которая в обычных обстоятельствах приводит к победе. И причина тому проста. Людям нужны люди, которые что-то делают. Или, по крайней мере, те, которые якобы что-то делают. Нам нужны президенты, премьер-министры и канцлеры, которые, помимо всего прочего, могут снизить уровень нашей неопределенности. Кого мы называем «ориентированными на задачи». Лидеры, которые позитивны, уверенны в себе, агрессивно и компульсивно решительны.

Ирония в том, что, конечно, лидеры, мыслящие в черно-белом спектре, в первую очередь создают наибольшую неопределенность. Это, как правило, играет им на руку. Возьмем, к примеру, Найджела Фаража, участника кампании за выход Великобритании из Евросоюза и бывшего лидера британской партии Брексита. Фараж дистилирует политику в ее самые основные идеологические принципы, раскладывая проблемы на их наименьшие общие знаменатели. Это может сработать в краткосрочной перспективе. Но, как мы видели в случае с Брекситом, одной из «самых легких [сделок] в истории человечества», как называл ее тогдашний государственный секретарь по международной торговле Лиам Фокс еще в 2018 году, ситуация стала настолько запутанной, что потребовались объединенные и согласованные усилия опытных политиков, чтобы объяснить ситуацию раздраженному электорату.

Видоискатель Найджела твердо установлен на пейзаж. Что, как мы узнали от Аластера Кэмпбелла, не всегда хорошо в политике. И, как мы узнали от героического британского солдата, в повседневной жизни тоже. Фактически видоискатель Найджела настолько глубоко установлен в камеру, что иногда делает снимки самого фотографического механизма! Что для его полемического политического повествования служит определенной цели. Вы находитесь либо в Европе, либо за ее пределами. Конец истории. Но когда видоискатель переключается с пейзажа на портрет, жизнь становится немного сложнее.

Иногда, разумеется, такая сложность может привести к успеху, как в случае с Брекситом. Но иногда погружение в нюансы может стать преградой на пути к цели, как это сейчас происходит при борьбе с изменением климата. Подростковая защитница окружающей среды Грета Тунберг транслирует свой особый вид черно-белого мышления и считает наличие у себя синдрома Аспергера своей «сверхспособностью». «Расстройство отличает меня, – заметила она в программе «Сегодня» на BBC Radio 4 в 2019 году. – А быть другим – это подарок… Мне нелегко поддаться лжи, я все вижу насквозь»[92]. Тунберг не волнует, что думают ее многочисленные недоброжелатели, потому что в этом нет смысла, если они не видят экологической катастрофы, к которой приближается человечество. Ее черно-белый мозг с его «сильной озабоченностью узкой темой» и его партизанским «односторонним многословием»[93] приспособлен для того, чтобы донести ее жизненно важное послание.