Мэри, или Танцы на лезвии - Марина Крамер

Максим тяжело поднялся и вышел, прикрыв за собой дверь.

Мне захотелось плакать. Как же меня так угораздило – оказаться в квартире бывшего любовника, который к тому же еще и обвиняет меня в своих неудачах? Я виновата в том, что у него что-то пошло не так! А у меня?! У меня как все пошло?! Я оказалась замужем за откровенно криминальным типом, я влипла в такую историю, что волосы дыбом, я теперь мертва! Нет, нужно быстрее смываться отсюда, а еще лучше – вообще из страны, пока нет официальных документов о моей смерти, иначе я даже билет не куплю.

– Максим! – закричала я. – Максим, пожалуйста, зайди сюда!

Он не спешил, явно стремясь продемонстрировать характер. Господи, как тяжело быть без движения! Я в отчаянии ударила кулаками по кровати и взвыла от бессилия.

– Болит что-то? – спросил вошедший в комнату Нестеров.

– Нет. Макс, пожалуйста, позвони Марго или дай мне телефон, я сама позвоню.

Он помолчал, поправил одеяло на моих ногах.

– Почему ты хочешь уехать?

– Макс, да как ты не понимаешь – после праздников документы уйдут в ЗАГС, там меня признают мертвой официально, выпишут свидетельство о смерти – и все! – почти прокричала я, подаваясь вперед. – Понимаешь?! Все – меня не будет, я не смогу никуда уехать, не смогу – потому что меня не будет!

Лицо Нестерова сделалось растерянным.

– А ведь правда... я как-то не подумал...

– Ну, так подумай сейчас, прошу тебя! – взмолилась я. – Прошу тебя, Макс, позвони Марго!

– Так, без паники, Машка. Время у нас пока есть – праздники десять дней, сегодня только первое. Все успеем – главное, чтобы твоя Марго не отказалась.

Он вышел из комнаты, а я, неловко пошевелившись и охнув от боли в бедре, закусила губу и потянулась за сигаретами. Я еще не успела докурить, как вернулся Максим и протянул мне трубку:

– На, поговори сама.

Я схватила мобильник и услышала там до слез родной голос Марго.

– Забери меня отсюда, если можешь... я осталась совсем одна... папа умер... – всхлипывая, просила я, и Марго, тоже рыдая на том конце провода, моментально согласилась:

– Я прилечу завтра же. Только пусть Максим меня встретит, а то я заблужусь.

Я снова вернула трубку Максу, и тот договорился с Марго о месте встречи.

– Ну, все, Мария, теперь можешь расслабиться. Она прилетит завтра, и я возьму билеты на ближайший рейс.

Но что-то в лице Максима мне показалось странным. Он сделался хмурым и напряженным, словно принял какое-то тяжелое решение.

– Максим, что-то не так?

– Я не хотел бы видеть эту женщину.

– Что?!

– Я сказал – не хотел бы, но сделаю все, чтобы тебе помочь.

– Максим... я прошу тебя... Марго – единственный родной мне человек, понимаешь? По-настоящему родной...

– У тебя все родные, Машка. Кроме меня. Кстати, кто такой Алекс? – Вопрос убил меня, пригвоздил к кровати – откуда он узнал?

– Никто...

– Опять врешь, – грустно усмехнулся Нестеров. – «Никого» ты не звала бы ночью в слезах, не просила остаться и не бросать тебя.

– Ну и бред, – не совсем уверенно протянула я, понимая, что все это правда: во сне я могла разговаривать с Алексом.

Максим пристально смотрел мне в глаза, и я с трудом заставила себя не моргать и «переглядеть» его. Нестеров не обладал талантом Алекса и не смог переиграть меня. Один – ноль...

Марго прилетела рано утром, я спала и не слышала, как Максим уехал в аэропорт встречать ее. Но момент, когда она переступила порог квартиры, я почувствовала так ясно, словно сама стояла в коридоре и видела все.

– Марго! – не удержалась я и уже довольно шустро подтянулась на руках и села. В квартире было прохладно, я спала в теплой пижаме, а Максим еще и укутывал меня в два одеяла.

И вот уже на пороге комнаты – Марго, раскрасневшаяся от мороза и подъема пешком по лестницам, с озабоченным лицом и распахнутыми зелеными глазами.

– Мэри! Господи, Мэри! – Она кинулась ко мне, обняла, и я, чуть охнув, охладила ее пыл:

– Осторожнее, дорогая, я в гипсе почти до пояса.

Марго перевела взгляд на мои ноги, и я откинула одеяло. Увидев гипс, она заплакала.

– Что он с тобой сделал, Мэри? Господи, ну за что, когда это все прекратится?

– Прекратится рано или поздно.

В дверях появился Нестеров:

– Завтракать давайте.

Но я, увлеченная беседой с Марго, только отмахнулась:

– Погоди ты с завтраком, дай поговорить! – И он вышел, закрыв дверь.

Марго тут же громким шепотом накинулась на меня:

– Ты что?! Зачем ты с ним так?

– Как? – переспросила я, закурив.

– Ну, нельзя ведь так грубо. Он тебя любит, Мэри, – по-настоящему любит, всю дорогу только о тебе...

– Это он может, – перебила я, абсолютно равнодушная к словесным излияниям Макса. – Но уже поздно. Я его любила – давно, раньше. А он своим недоверием все убил. И меня тоже. Все, Марго, проехали.

– Ну, как хочешь... Только не пожалела бы потом.

– Не пожалею. Я вообще ни о чем не жалею.

И поймала себя на том, что вру. Вру, как малолетняя девочка, уличенная в поедании конфет перед обедом. Я жалела о некоторых вещах... Но что-то внутри подсказывало, что, сколько бы я ни жалела об этом, случись момент – и я не исправила бы ничего, не изменилась бы, не поступила бы иначе.

Все три дня, что мы с Марго прожили у Нестерова, она уламывала меня пересмотреть свое отношение к нему. Меня это сперва удивляло, потом забавляло, а под конец разозлило, и я категорически велела ей больше не касаться этой темы. Марго надулась, но замолчала.

Максим же из кожи вон лез, чтобы произвести на Марго впечатление. Я опасалась, что он будет дичиться, но ошиблась: она привлекла его чисто по-женски, уж мне ли не знать, как Нестеров смотрел на понравившихся ему женщин...

Мы улетали вечерним рейсом. Максим отвез нас в аэропорт, дождался, пока пройдем регистрацию. Внезапно он взялся за поручни моего кресла, откатил меня в сторону, сел на корточки и, глядя мне в глаза снизу вверх, тихо проговорил:

– Маша... если тебе вдруг станет невыносимо там... ты позвони мне, я приеду и заберу тебя. Я записал свой номер в твой мобильный. Маша...

– Макс, не надо. В одно болото глупо лезть дважды. Мы уже никогда не сможем быть вместе, понимаешь? – Я неожиданно для себя всхлипнула и погладила его по щеке. – Мы можем быть счастливы какое-то время, а потом начнутся упреки. Старые обиды будут всплывать и покажутся в десять раз сильнее, какие-то мелочи разрастутся до размеров слона – зачем тебе это?