Бесплодные земли - Стивен Кинг

– …костей не поломает, – закончил Роланд.

– У нас вообще-то говорится несколько иначе, но я полагаю,это достаточно близко. Как ни скажи, все равно чушь собачья. То, что ты мнеустроил, неспроста называется "словесной поркой". От твоих слов мнебольно,Роланд, они оскорбительны…ты собираешься и дальше стоять здесь иуверять, будто не знал, что так получится?

Она сидела в кресле, сурово, пытливо и настороженно глядя наРоланда снизу вверх, и он – уже не в первый раз – подумал, что инвалидноекресло инвалидным креслом, но беложопым кобелямв родном краю Сюзанны надо былообладать либо недюжинной смелостью, либо непроходимой тупостью, чтобы злить этуженщину. И, поскольку Роланду довелось ходить меж них, он не думал, что ответна вопрос – смелость.

– Менее всего меня заботило, обидишься ты или нет, –терпеливо сказал он. – Я заметил, что ты показываешь зубки, и понял, что тывознамерилась укусить, а потому сунул тебе в пасть палку. Это возымелодействие… не так ли?

Теперь ее лицо выражало обиженное изумление.

– Ах ты, гад!

Вместо ответа стрелок забрал револьвер из Сюзанниной кобуры,двумя уцелевшими пальцами правой руки неловко откинул в сторону барабан и левойрукой принялся перезаряжать каморы.

– В жизни не видела такого наглого, такого беспардонного…

– Тебе непременнонужно было укусить, – сказал Роланд прежнимтерпеливым тоном. – Не то ты стреляла бы совсем не так, как должно, – рукою иревольвером вместо ока, разума и сердца. Почитать ли это подлой уловкой?Почитать ли это наглостью? Думаю, нет. Я думаю, Сюзанна, что наглость,своеволие и спесь нашли прибежище в твоемсердце. Я думаю, что это тыгоразда навсякие подвохи и каверзы. Впрочем, это меня не тревожит. Совсем напротив.Стрелок без зубов – не стрелок.

– Черт возьми, я-то нестрелок!

Он оставил эту реплику без внимания; он мог себе этопозволить. Если Сюзанна не стрелок, он – косолап-пересмешник.

– Будь это игра, возможно, я повел бы себя иначе. Но это неигра. Это…

Роланд на мгновение поднес здоровую руку ко лбу и задержалее там, растопырив пальцы над левым виском. Кончики пальцев, увидела Сюзанна,едва заметно дрожали.

– Что тебя беспокоит, Роланд? – мирно спросила она.

Рука медленно опустилась. Стрелок вставил барабан на место ивернул револьвер в кобуру.

– Ничего.

– Нет, чего. Я же видела. И Эдди тоже. Это началось почтисразу после того, как мы ушли от моря. Что-то неладно, и становится все хуже.

– Все в порядке, – повторил он.

Протянув обе руки, Сюзанна забрала ладони стрелка в свои. Еезлость прошла – по крайней мере, в эту минуту. Она серьезно взглянула Роланду вглаза.

– Мы с Эдди… этот мир нам чужой, Роланд. Без тебя мы здесьнеизбежно погибнем. Пусть с твоими револьверами, пусть умея стрелять – тынаучил нас стрелять достаточно хорошо, – мы все равно неминуемо погибнем. Мы…мы зависим от тебя. Поэтому расскажи мне, что неладно. Позволь мне попытатьсяпомочь. Позволь нампопытаться помочь.

Роланд никогда не относился к тем людям, которые хорошоразбираются в себе или хотели бы разобраться; концепция самосознания (не говоряуже о самоанализе) была ему чужда. В его обычае было действовать – быстросправиться, что же подсказывает ему его абсолютно загадочная внутренняямеханика, и действовать. Из них троих стрелок был устроен наиболее совершенно:глубоко романтическая сущность этого человека была заключена в варварскипростую оболочку, слагавшуюся из природного чутья и прагматизма. Вот и теперьРоланд быстро прислушался к себе – и решил все рассказать Сюзанне. О да, с нимтворилосьчто-то неладное. Вне всяких сомнений. Неладное творилось с егорассудком – что-то простое, под стать его натуре, и такое же таинственное, какта странная бродячая жизнь, к какой эта натура его побуждала.

Он уже раскрыл рот, чтобы сказать: "Я растолкую тебе,что неладно, Сюзанна, и сделаю это всего в трех словах: я схожу с ума". Ноне успел издать и звука, как в лесу повалилось еще одно дерево – повалилось соглушительным скрипом и треском, ближе, чем первое. Не будучи на сей раз таксильно увлечены замаскированным под урок поединком воль, и Роланд и Сюзаннауслышали этот треск, услышали поднявшийся следом взволнованный вороний грай, иоба отметили тот факт, что дерево рухнуло неподалеку от их лагеря.

Взгляд широко раскрытых, испуганных глаз Сюзанны, обращенныйв ту сторону, откуда донесся шум, вернулся к лицу стрелка. "Эдди!" –сказала она.

Позади них над темно-зеленой цитаделью леса раскатился рев –оглушительный вопль ярости. Снова рухнуло дерево, за ним еще одно. Шум, с какимони валились, напоминал ураганный минометный огонь. "Сухой лес, – подумалстрелок. – Мертвые деревья".

– Эдди!– Сюзанна сорвалась на пронзительный крик. – Что быэто ни было, оно около Эдди!– Ее руки метнулись к колесам инвалидного кресла,начиная тяжелую, утомительную работу – разворот.

– Оставь, некогда. – Роланд подхватил Сюзанну под мышки ивытащил из кресла. И ему, и Эдди уже случалось носить ее, когда дорогастановилась слишком неровной для инвалидной коляски, но Сюзанну по-прежнемуизумляло пугающее, безжалостное проворство стрелка. Только что она сидела всвоем инвалидном кресле, купленном осенью шестьдесят второго в лучшемнью-йоркском магазине медицинской техники, и вот уже, словно капитан командыболельщиков, рискованно балансирует у Роланда на плечах, крепко обхвативмускулистыми бедрами его шею, а он, закинув руки за голову, вжимает ладони ей впоясницу. Стрелок пустился бегом, шлепая разбитыми сапогами по устланной хвоейземле между колеями, оставленными колесами инвалидного кресла.

– Одетта! – крикнул он, в минуту сильного волнениявозвращаясь к имени, под которым впервые узнал ее. – Не потеряй револьвер!Отцом твоим заклинаю!

Роланд во весь дух мчался между деревьями. Он увеличил и безтого размашистый шаг, и по ним с Сюзанной подвижной мозаикой заскользилокружево тени вперемежку с яркими цепочками солнечных бликов. Дорога пошла подуклон. Сюзанна подняла левую руку, чтобы отвести ветку, вознамерившуюся сбитьее с плеч стрелка, и в тот же миг резко опустила правую, придержав рукоятьстаринного револьвера.

"Миля, – подумала она. – Сколько нужно времени, чтобыпробежать милю? Сколько понадобится времени, если Роланд будет таквыкладываться? Если он сумеет держать темп на этих скользких иголках – немного…но, может, и слишком много. Господи, пусть с Эдди ничего не случится… пусть смоим Эдди ничего не случится".

Словно в ответ она услышала, как невидимый зверь вновьвзревел. Его оглушительный голос был точно гром. Точно приговор.