Цена светлой крови - Михаил Ахманов

постояли недолго у лестницы. Звездный свод медленно, плавно, незаметно для глаза поворачивался над ними.

- Сегодня Сайлис и Цонкиди-ако поведали нам нечто удивительное, - сказал Ират, запрокинув голову. - Что теперь будет, Джумин? Как ты думаешь?

- Что будет, я не знаю, - раздалось в ответ. - Но кто бы ни следил за нами, сам Коатль, властелин Великой Пустоты, или пришельцы из другого мира, это обязывает... - Джумин щелкнул пальцами, подбирая слово. - Обязывает сохранять достоинетво. В старину говорили: каждого пугает неизвестность, но обуздавший свой страх угоден богам.

Ират негромко рассмеялся.

- Тебя заботит мнение богов?

- Сказать но правде, не очень, - тоже с улыбкой произнес Джумин.

Они расстались; целитель начал взбираться вверх по лестнице, а Джумин свернул в переулок, ведущий к его хогану. Дом, стоявший на южной городской окраине, назывался «Ветер с Пролива» и был просторен, даже слишком велик н роскошен для одного-единетвенного обитателя. Но Джумин, происходивший из семьи богатых ханайских финанеистов, не мог поселиться в более скромном жилище - это стало бы позором для его отца и брата, для всей их фамилии, чьим родоначальником был легендарный древний владыка Мберы и Аталн. Джумина назвали в его честь, с поправкой на чуть изменившееся с веками произношение. Но не исключалось, что прежде он носил другое имя.

По дорожке, обсаженной цветущими кустами, Джумин подошел к двери, отворил ее и ступил в свой пустой холодный дом.

* * *

Обсерватория «Око Паннар-са» стояла к северу от клиники, на более высоком холме, с которого открывался вид на город. Эта ученая обитель не являлась собственностью Сеннама или какой-либо другой страны, а принадлежала Очагу Великой Пустоты, международному сообществу, уже половину века возводившему стартовые комплексы и наблюдательные центры на всех материках. Считалось - и не без оснований - что изучение заатмосферного пространетва не под силу даже таким могучим державам, как Северная Федерация или Объединенные Территории Азайи, хотя их промышленный потенциал был важнейшим средством достижения успеха. Под успехом понимали не боевые корабли и не военные спутники, а грядущие экспедиции к Внешним и Внутренним Мирам. С этим соглашались даже воинетвенные правители Бихары, чья гордость все еще страдала от поражения в Последней Войне.

Рядом с обсерваторией располагался квартал жилых домов для персонала и маленький храм Шести Богов. Сайлис Пиладкастронера занимал хоган около святилища, чуть дальше высилась башенка с раздвижным куполом, в которой поселился Цонкиди-ако, а оба молодых пилота жили в гостевом дворе. Между двором и храмом была площадка, выложенная плитами из розового туфа; старая сосна вздымала над ней свои узловатые толстые ветви.

Четверо мужчин, словно не желая распрощаться, встали под кроной сосны, вдыхая ее смолистый запах.

- Сейчас над нами проходит одна из Безымянных Звезд, - сказал Цонкиди-ако, сверившись с хронометром. - Но наблюдать ее визуально нельзя - слишком незначительный объект.

- Мал, но дорог, - отозвался О’Паха. - Неразгаданная тайна...

Амус что-то произнес на дейхольском.

- Он говорит, - сообщил О’Паха, - что мир без тайн был бы скучен. Возможно, не стоит все их разгадывать.

Глаза Амуса сощурились.

- Звезда мы найти, звезда - реальность, - пробормотал он. - Но вот долгий жизнь, такой красивый сказка... Зачем Джумин искать - было так пли не было? Узнаем, будет ра... разо...

- Разочарование, - подсказал Сайлне. - Но у Джумина есть повод этим заниматься. Ему необходима мысленная деятельность, и это не пустые игры, а, скорее, целительная процедура. -

- Почему? - спросил О'Паха. - Разве он болен?

Астроном и вычислитель переглянулись.

- Вы недавно в нашей компании и не знаете того, что знаем мы, - начал Пиладкастронера.

- А знать нужно, - продолжил Цонкиди-ако. - Хотя бы затем, чтобы случайно его не обидеть.

- В прошлом с ним случилось какое-то несчастье или, возможно, душевное потрясение. Что именно, Джумин сам не ведает, но некий срок он провел в беспамятстве. Он из очень богатой и знатной семьи, из рода хапанцев Джума, и денег родичи не пожалели, наняли лучших целителей. Сознание к нему вернулось, но здесь, - Сайлис коснулся лба, - не все в порядке. Очнувшись, он не смог многого вспомнить и, мне думается, не очень верит рассказам о своей прежней жизни.

- Интеллект не пострадал, - добавил астроном. - Он человек образованный, знаком со многими языками, искусен во многих науках, но не помнит, что с ним было в детстве, юности и в более зрелых годах. Не исключаю, случалось там такое, о чем ему не хочется вспоминать... - Цонкиди-ако сделал жест сожаления. - Такое бывает. Это непроизвольная реакция - защитный барьер в подсознании блокирует нечто тягостное, горе, которое душа и разум не силах вынести.

- И давно это произойти? - спросил напряженно слушавший Амус.

- Очевидно, шесть лет назад, так как все последние годы Джу провел в Куате. Есть надежда, что тишина и покой, приятный климат и умственные занятия его исцелят или хотя бы позволят что-то вспомнить... Для нас, его друзей, он не делает из этого секрета.

- Мне кажется, - молвил О’Паха, - в его прошлом нет ничего ужасного - я имею в виду преступление или какие-то бесчестные поступки. Он хороший человек.

- В этом нет сомнений, - согласился Цонкиди-ако. - В древности о таких людях говорили: его сетанна высока! И еще говорили: вот кецаль среди людей.

- Я тоже не думаю, что было в его жизни что-то постыдное, о чем он не хочет вспоминать, - произнес Пиладкастронера. - Беда, другое дело! Несчастье, от которого он не смог оправиться... Говорится в Книге Повседневного: для каждого наступает время собирать черные перья.

- Верно говорится, - подтвердил Цонкиди-ако. - Но из черных перьев тоже плетут красивые ковры, а наш друг Джумин - мастер искусный. Так ли, иначе, но он нашел себе занятие. Живет, ждет, не жалуется...

- Мы будем о нем вспоминать, - сказал О’Паха. - Будем вспоминать, когда полетим на Внешний Одисс. Это так далеко... Что поддержит нас, кроме памяти о достойных людях?

Они молча стояли под сосной, глядя на лунный серп, что поднимался на востоке.

* * *

- Санра, - бормотал Аранна, пробираясь узкой дорожкой к дому, - санра, теокалли... Древность и, несомненно, одиссарская.

Для него, этнографа и историка, эти слова были полны глубокого смысла. Санра, в эпоху Джеданны Первого и Джиллора Воителя, обозначала подразделение одиссарского войска из нескольких сотен бойцов, а в более поздние времена - команду для особых поручений, уже не обязательно военную. Словом «теокалли» в Уделе Одисса называли пирамиды и другие высокие сооружения, расположенные