Инициация - Лэрд Баррон

Ее акцент отличался от гнусавящего выговора местных крестьян и свидетельствовал о хорошем образовании, полученном в дальних землях. Между моментом, когда звучало слово, и соответствующим движением губ оставался едва уловимый зазор; звук ее голоса отдавался эхом у него в голове за мгновение до того, как был произнесен. Шпион задумался, что же такое было в этих их курениях…

– Я неотесанный олух, значит, должен себя чувствовать здесь как дома. Что тут у вас – каста знахарей? Кучка старых кровососов?

Она засмеялась, прикрыв рот рукой, и взглянула на него искоса.

– Любопытство погубило кошку, – она бесцеремонно поддела ногтем цепь на его шее, и серебряный блеск распятия отразился в ее зрачках. – Доброму христианину не пристало искать истину нигде, кроме Святой Библии.

– Ну не такой уж я и добрый, – выдавил он, трепеща от жара, который исходил от ее близкого тела, облако экзотического аромата затуманило рассудок.

– Не сомневаюсь, – жрица опустила глаза и впервые обратила внимание на пса. – Славная собачка, – она погладила мастифа по бугристой голове.

Шпион запоздало открыл рот, чтобы предупредить ее, – пес был настоящим дикарем, и в его пасти безвозвратно канули пальцы не одного несчастного, плохо рассчитавшего дистанцию. Но теперь, в ответ на прикосновение женщины, зверюга заскулила, съежилась и задрожала, охваченная то ли экстазом, то ли ужасом. Шпион разделял ее чувства.

Он поинтересовался:

– Жрица, мы здесь одни? Я мог бы поклясться, что по пути сюда видел, как во мраке снуют дети.

– Дети, в отличие от коз, в здешних краях редкость, – ответила она. – Тебя, наверное, напугал кто-то из ползунов. Не беспокойся, они не отважатся выйти на свет только для того, чтобы отведать мясца городского жителя. – По алькову раскатился удар гонга, от которого задрожал воздух, а зубы Шпиона отбили дробь. Женщина сделала шаг назад. – К слову, я не жрица. Я странница.

– Твоя манера говорить… Откуда ты? – Упоминание о ползунах он предпочел проигнорировать.

– Название тебе ничего не скажет, красавчик.

– О, эти женские секреты! А что ты делаешь здесь?

– Я прохожу инициацию. Своего рода посвящение в старицы.

– А, обряд перехода. Возраст девства и возраст плодородия сменяются возрастом мудрости.

– Твои познания довольно глубоки.

– Моя мать была друидом.

– В самом деле?

– Нет. Но кувыркаться в постели с язычницей-другой мне доводилось. И когда обряд? Он будет проходить здесь?

– Он уже начался, и – нет, не здесь. Это вот все, – она обвела рукой пространство вокруг себя, – для деревенских простаков. Настоящая церемония проходит в замке. Теперь твоя очередь. С какой целью ты забрел в этот прелестный закоулок в заднице королевства?

– Ищу богатства горных недр.

– Здесь ты ничего не найдешь, кроме дерьма.

Раздался новый удар гонга; от вибрации, отдавшейся в каждой косточке тела, с верхних ярусов зала посыпалась пыль. Женщина вздрогнула, и ее лицо озарилось страхом и восторгом. Шпион схватил ее за руку, сделал шаг вперед и поцеловал. В таких обстоятельствах это казалось естественным. Он почувствовал жар ее губ и ощутил привкус крови.

Она сжала его предплечье с силой, которой трудно было ожидать от женщины ее сложения, и оттолкнула с легкостью, с какой мать отгоняет от себя ребенка.

– Хватит с тебя на сегодня, сын Мельника, – она развернулась и мгновенно исчезла в темноте.

Ее последний оклик донесся будто со дна ущелья, так что его можно было принять за игру воображения:

– Ступай назад, назад. Вершится страшное. Жизнь на конюшне не подготовила тебя к такому.

Шпион остался перед алтарем, ошеломленно потирая руку в том месте, где пальцы женщины оставили черно-синие отпечатки. Он странствовал инкогнито, однако она знала его, как знал, по ее словам, и Карлик. Это испугало Шпиона, но он овладел собой и запретил себе строить пустые догадки. Каждая капля его крови принадлежала Королеве. Опасность не имела значения – что бы ни подстерегало впереди, он не мог бросить поиски. Значение таинственного предостережения, оброненного прелестной паломницей, не стоило преувеличивать, придавая ему больше значения, чем оно того стоило. В такой малой общине слухи распространяются как огонь в сухой траве. Никакой загадки тут не было. Он искренне надеялся, что если будет так думать, то это окажется правдой.

Вершится страшное.

Он бросил взгляд на пса, который продолжал жаться и дрожать, потом взглянул на знак Старого Червя. Чувствуя себя актером, на которого направлены огни рампы, он пережил момент внезапного прозрения, и на краткий миг перед ним открылась безмерная, чешуйчатая истина вселенной, разворачивающей свои кольца. Несмотря на мириады скелетов, из которых был сложен его остов, чудовищное создание не было ни драконом, ни змеем, ни Уроборосом, отверзающим пасть, – это был червь-колосс, в чьем чреве лежали целые деревни и города… Пиявка кошмарных размеров, созвездие, вычерченное на граните, скользящий по ночному небу гигант, испражняющийся на ходу населениями целых миров.

Он вышел из храма и всю дорогу в гостиницу держал руку на рукояти кинжала.

Шпион выставил разочарованных служанок из своих комнат, запер дверь, задвинул засов и лег спать, не снимая сапог на случай, если посреди ночи придется бежать через окно. Это напомнило ему былые деньки, коротаемые в будуарах многочисленных городских замужних дам.

Прошла неделя, и всю неделю он видел во сне женщину из храма. В этих снах пол храма был разделен надвое зияющей пропастью, и она стояла по ту сторону провала, излучая багряное сияние. Она смеялась над ним. Ее глаза и рот сочились чернотой, и она скользила навстречу через дымящуюся рану разлома. Приблизившись почти вплотную, она подносила руки к собственному лицу и натягивала кожу. Раздавался звук трескающейся яичной скорлупы, она сдирала с себя лицо, а он просыпался в холодном поту.

Днем он шатался по полям и пастбищам в попытках выведать что-нибудь у фермеров и пастухов под каким-нибудь шитым белыми нитками предлогом. Большинство отказывались отвечать на вопросы, а те немногие, кто отличался большей разговорчивостью, не могли сообщить ничего стоящего о Карлике.

Ноги привели Шпиона на торфяники – лиги и лиги земель, покрытых туманами и болотами. Он исследовал местность вокруг курганов и фундаментов разрушенных башен, трудясь как муравей, в тени заросших мхами и лишайниками мегалитов. Он осмотрел большую пещеру на каменистых склонах горы Черного Медведя и в самом деле обнаружил следы обитания медведя – кости и помет – в ее глубине. Сам медведь, однако, отсутствовал – к радости Шпиона, не прихватившего с собой ни копья, ни лука.

По ночам он пил медовуху у очага в пивнушке, сушил одежду, которая после его вылазок покрывалась грязью и промокала до нитки, и прислушивался к негромким разговорам и сплетням, которыми обменивались за большим столом фермеры. Крестьяне были поглощены борьбой с дикими кабанами и бандитами, непогодицей, сварливыми женами и случавшимися время от времени вспышками чумы.