Бремя любви - Агата Кристи

Кустистые седые брови Болдока поползли вверх.

– Ну, ну. Кто говорит, что не правда?

– Никто. А я скучаю – честное слово.

Он серьезно кивнул и стал изучать ее.

– Как это грустно – умереть так рано. – Лаура бессознательноподражала кому-то из взрослых.

– Да, очень грустно.

– Ужасно грустно для мамы и папы. Теперь я – все, что у нихосталось в мире.

– Вот как?

Она смотрела отсутствующим взглядом. Она опять была в своихмечтах. «Лаура, дорогая, ты все, что у меня есть.

Мой единственный ребенок. Мое сокровище».

– Тухлятина, – сказал Болдок. Это было у него одно изпроявлений беспокойства. – Тухлятина! Тухлятина! – Он с досадой потряс головой.Лаура, пошли в сад. Посмотрим на розы. Расскажи, что ты делаешь целыми днями.

– Ну, утром приходит мисс Уикс, и мы занимаемся.

– Старая кляча!

– Вам она не нравится?

– Да у нее на лбу написано: «Гэртон». Лаура, запомни, ни зачто не поступай в Гэртон!

– Что такое Гэртон?

– Женский колледж в Кэмбридже. Когда я о нем думаю, у менямурашки бегут по коже!

– Когда мне исполнится двенадцать лет, я пойду в – Вы думаете,мне там не понравится?

– Опасаюсь, что понравится! В том-то и дело, лупить другихдевчонок хоккейными клюшками по ногам, ходить в гости к обожаемой учительницемузыки, затем продолжать учебу в Гэртоне или в Самервилле. Ну ничего, пара лету нас еще есть, пока не случится худшее. Возьмем от них все. А что ты будешьделать, когда вырастешь? Ты уже думала?

– Я думала, что могла бы лечить прокаженных.

– Ну, это еще ничего. Только не приводи их в дом и неподсовывай мужу в постель. Так сделала Святая Елизавета в Венгрии. Неразумноервение. Конечно, перед Богом она святая, но жена никудышная.

– Я никогда не выйду замуж, – тоном отречения сказала Лаура– Нет? Я бы на твоем месте вышел. Старые девы хуже замужних женщин. Конечно,при этом не повезет какому-то мужчине, но подозреваю, что из тебя получитсяжена получше других.

– Это было бы не правильно. Я должна буду ухаживать за мамойи папой, когда они состарятся. У них же никого нет, кроме меня.

– У них есть кухарка, горничная, садовник, большой доход икуча друзей. С ними все будет нормально. Родителям приходится расставаться сдетьми, когда приходит срок. Иногда к обоюдному облегчению. – Он резкоостановился возле клумбы роз. – Вот мои розы. Нравятся?

– Очень красивые, – вежливо ответила Лаура.

– Я люблю их больше, чем людей. Хотя бы за то, что онинедолго живут. – Он твердой рукой взял Лауру за плечо. – До свиданья, Лаура.Тебе пора идти. Дружба не должна быть в тягость. Я был рад тебя видеть.

– До свиданья, мистер Болдок. Спасибо. Мне тоже было оченьприятно.

Вежливые формулировки легко слетали с ее губ. Она былавоспитанной девочкой.

– Молодец. – Болдок похлопал ее по плечу. – Так и надоговорить. Учтивость – это пароль, который заставляет колеса крутиться. Вотдорастешь до моих лет, тогда говори что угодно Лаура улыбнулась и вышла черезжелезную калитку, которую он перед ней распахнул. Потом в нерешительностиобернулась.

– Ну, что еще?

– Так мы правда договорились? Я имею в виду, насчет дружбы?

Болдок потер нос.

– Да, – сказал он со вздохом. – Думаю, да.

– Я надеюсь, вы не очень против, – встревожилась Лаура.

– Не очень Мне надо привыкнуть к этой идее.

– Да, конечно. Мне тоже. Но я думаю… Я думаю…

Это будет очень приятно. До свиданья.

– До свиданья.

Болдок смотрел на удаляющуюся фигурку и сердито бормотал:«Во что же ты вляпался, старый дурак!»

Он направил стопы к дому, где его поджидала экономка миссисРоуз.

– Девочка ушла?

– Да, ушла.

– О Господи, что же она так мало побыла?

– Вполне достаточно. Дети и низшие классы никогда не умеютвовремя попрощаться. Приходится делать это за них.

– Ну и ну! – Миссис Роуз возмущенно глядела на него, пока онпроходил мимо нее в дом.

– До свиданья, – сказал ей Болдок. – Я иду в библиотеку и нехочу, чтобы меня снова беспокоили.

– А на ужин.

– Что хотите, – отмахнулся он. – И заберите все этисладости. Съешьте сами или скормите кошкам.

– О, спасибо, сэр. У меня племянница…

– Хоть племяннице, хоть кошке, кому угодно.

Он вошел в библиотеку и хлопнул дверью.

– Ну и ну! – опять сказала миссис Роуз. – Сварливый старыйбобыль! Но я-то его понимаю, не то, что другие.

Лаура пришла домой, исполненная чувства собственногодостоинства.

Она просунула голову в окно кухни, где горничная Этельосваивала премудрости тамбурной вышивки.

– Этель, у меня есть друг, – сказала Лаура.

– Да, дорогуша, – сказала Этель и забормотала:

– Пять цепочек, два раза в следующую петлю, восемь цепочек…

– У меня есть друг, – повторно сообщила Лаура.

Этель продолжала бормотать:

– Пять двойных цепочек, потом три раза в следующую петлю –что-то получается не так… Где же я упустила?

– У меня есть друг! – прокричала Лаура, разъяренная полнымотсутствием понимания.

Этель с удивлением подняла голову.

– Надо потереть, дорогуша, – потри, – расплывчато ответилаона.

Лаура с отвращением отвернулась.

Анджела Франклин с ужасом думала о возвращении домой, но этооказалось не так страшно, как она опасалась.

Когда они подъехали к дверям, она сказала мужу:

– Вон Лаура ждет нас на ступеньках. Какая она возбужденная!