Бремя любви - Агата Кристи

– Нет. Кажется, нет.

– Эти малыши – такая гадость, – с сочувствием согласилсяБолдок. – Ни зубов, ни волос, и орут до посинения. Матери, конечно, их любят,иначе эти несчастные скотины вообще бы никогда не выросли. Но когда ему будеттри или четыре года, ты обнаружишь, что он не так уж плох. Как щенок иликотенок.

– Чарльз умер, – сказала Лаура. – Как вы думаете, мой новыйбратик тоже умрет?

Он глянул на нее и твердо сказал:

– И не думай. Молния не ударяет дважды в одно место.

– Так и кухарка говорит. Это означает, что одно и то же непроисходит дважды, да?

– Именно так.

– Чарльз… – начала было Лаура, но остановилась. И Болдокопять скользнул по ней быстрым взглядом.

– С чего ты взяла, что будет братик? С таким же успехомможет быть сестричка.

– Маме кажется, что будет братик.

– Я бы на твоем месте не верил. Она будет не первойженщиной, которая ошиблась.

Лицо Лауры вдруг осветилось.

– Как Джосафат, – сказала она. – Самый последний котенок. Аон оказался девочкой. Теперь его зовут Джозефина.

– Ну вот, – подбодрил ее Болдок. – Не люблю пари, но тутготов поспорить на деньги, что будет девочка.

– Правда? – с горячностью спросила Лаура.

Она улыбнулась такой благодарной и милой улыбкой, что Болдокбыл потрясен.

– Спасибо, – сказала она. – Я пойду. – Она вежливо добавила:

– Надеюсь, я не помешала вам работать?

– Все нормально. Я всегда рад тебя видеть, если посерьезному делу. Я знаю, что ты не станешь врываться ко мне ради пустяковойболтовни.

– Конечно не стану, – искренне сказала Лаура.

Она выскользнула и плотно прикрыла за собой дверь.

Беседа очень ободрила ее. Она знала, что мистер Болдок –очень умный человек.

«Скорее ошибается мама, чем он», – подумала она.

Сестричка? С этой мыслью она могла примириться.

Сестра – это всего лишь вторая Лаура, но в худшемисполнении. Лаура без зубов и без волос и совсем неразумная.

* * *

Сознание Анджелы прорывалось сквозь милосердный дурмананестезии, а васильковые глаза спрашивали то, что не решались произнести губы:

«Ну как… кто?»

Медсестра в присущей всем сестрам манере ответила бодро иоживленно:

– У вас чудная девочка, миссис Франклин.

– Девочка… девочка… – Синие глаза закрылись.

Ее охватило разочарование. Она была так уверена…

Всего лишь вторая Лаура…

Пробудилась прежняя боль утраты. Чарльз, ее красивый,смеющийся Чарльз. Ее мальчик, сыночек…

Внизу кухарка оживленно говорила:

– Ну вот, мисс Лаура, у вас появилась сестренка. Что вы наэто скажете?

Лаура с достоинством отвечала:

– Я знала, что будет девочка.

Это мистер Болдок сказал.

– Что может понимать такой старый холостяк, как он?

– Он очень умный, – отвечала Лаура.

Силы у Анджелы восстанавливались очень медленно.

Артура Франклина это тревожило. Когда ребенку исполнилсямесяц, он нерешительно сказал жене:

– Разве это так уж важно – что девочка, а не мальчик?

– Нет, конечно нет. Не очень. Только я была так уверена.

– Но ты понимаешь, что, даже если бы это был мальчик, это небыл бы Чарльз?

– Конечно, конечно.

Вошла няня с девочкой на руках.

– А вот и мы. Она стала такая хорошенькая. Пойдешь кмусечке-мамусечке, детка?

Анджела нехотя приняла ребенка и с неприязнью посмотреланяне вслед.

– Какие идиотские вещи говорят эти женщины.

Артур засмеялся.

– Лаура, подай мне ту подушку, дорогая.

Лаура принесла ей подушку и стояла, глядя, как матьпоудобнее устраивает ребенка. Она была исполнена чувства собственной зрелости иважности. Ребенок – несмышленыш. Мать полагается только на нее, Лауру.

Вечер был прохладный, огонь, горящий за решеткой камина,приятно согревал. Ребенок что-то радостно лепетал и вскрикивал.

Анджела увидела его синие глаза, ротик, готовый улыбнуться,и вздрогнув, почувствовала, что глядит в глаза Чарльза. Чарльза-новорожденного.Она почти забыла, каким он был в этом возрасте.

В ней вспыхнула любовь. Ее ребенок, ее чудо – как она моглабыть холодна к этому восхитительному созданию?

Она была просто слепа! Прекрасный, веселый ребенок – какЧарльз.

– Крошка моя, – проворковала она. – Мое сокровище, моялюбовь.

Она склонилась над ребенком. Она забыла о Лауре, стоящейрядом. Она не заметила, как Лаура выскользнула из комнаты.

Но, повинуясь смутному беспокойству, она сказала Артуру:

– Мери Уэлс не сможет приехать на крестины. Может, пустьЛаура будет представлять крестную мать? Я думаю, ее это порадует.

– Понравились крестины? – спросил мистер Болдок.

– Нет, – сказала Лаура.

– В церкви, наверно, было холодно, – сказал Болдок. – Хотякупель красивая. Норманнская – черный турнейский мрамор.

Лауру эта информация не заинтересовала.

Она думала, как лучше сформулировать вопрос.

– Можно вас спросить, мистер Болдок?

– Конечно.

– Это очень плохо – молиться, чтобы кто-то умер?

Болдок глянул на нее искоса.

– С моей точки зрения, это было бы непростительнымвмешательством.

– Вмешательством?

– Видишь ли, всем представлением заправляет Всевышний, так?Что же ты будешь совать пальцы в его механику? Какое твое дело?