Туман над Смородиной - Катерина Самаркина

взгляды прохожих паутиной тянулись вслед за ведьмой.

Неприятно.

Звуки её робких шагов тонули в шепотках со всех сторон.

— Не уберегла…

— Страх-то какой, ослабла…

— Может, хворая она стала?

— Как же мы теперь без её целебных сил будем?

Отвратительно.

Она совершила первую ошибку. Пусть серьёзную, но ошибку. А её уже чуть ли не хоронить собрались. Да и всю деревню заодно.

Хотелось убежать, но ноги еле слушались. Шаг за шагом она двигалась дальше, прочь, к окраине, в обход дома старосты. Вот дёрнул же бес её тащиться к Тумуну сегодня, когда со дня угроз старосты не прошло и недели. Она уже пересекала центральную площадь, осталось совсем немного, лишь бы не задерживаться, всё что угодно…

— Эй, красавица!

За ней твёрдым шагом следовал статный парень. Его чёрные локоны спадали на лицо, закрывая правый глаз. Агена на секунду подумала, что он принадлежал царским кровям, настолько величаво он выглядел. Серебряные пуговицы его кафтана отсвечивали в солнечных лучах, а в свободной руке он держал расшитый накосник.

— Кажется, это твоё? — с улыбкой спросил он.

Вся улица вмиг замерла — или её просто показалось? Агена стояла, не смея пошевелиться и даже сделать неосторожный вздох.

«О Предки», — думала она в ту секунду, — «как же меня угораздило обронить накосник, расшитый тётушкой!»

Парень подошёл совсем близко к ведьме, так, что она даже могла разглядеть отражение своего растерянного лица в его левом тёмном глазу.

— Не забывай дышать, красавица, — он положил накосник на закрытую корзину в слегка дрожащих руках ведьмы и, пригнувшись, прошептал ей прямо в ухо, — моё имя — Креслав, и я буду ждать тебя у Студёного озера завтра вечером. Приходи, если хочешь, — отстранившись, он добавил, — и если не боишься, конечно.

Улыбнувшись краешком губ, он прошептал на прощание: «Красавица» и растворился в собравшейся вокруг гудящей толпе прохожих.

Изрезанная рунами дверь дома на окраине хоть и была старой, но закрывалась почти бесшумно, давая ведьме лишнюю секунду, чтобы перевести дух после быстрого шага. Парень с площади не на шутку перепугал её своей бледностью и своеволием.

Глубокий вдох.

Выдох.

Здесь она в безопасности, никто в здравом уме не сунется в дом колдуна без приглашения.

— Мун, ты дома? — тихо спросила она, стоя у порога, не решаясь войти.

Вдруг из дальней комнаты раздался грохот, кисло запахло дымом. Агена, громко ахнув, без раздумий бросилась на звук.

— Мун! — она замерла в дверном проёме, прикрыв рот и нос руками.

Колдун стоял посередине просторной комнаты в полном беспорядке: волосы всклокочены, дыхание сбито, а зрачки расширены настолько, что почти не видно радужки. Из всех шкафчиков повылетали ящики, сундуки распахнули крышки, а в воздухе плавно кружились, опускаясь, многочисленные листы бумаги — изобретение с Земель Самоцветов, на которых Тумун обычно писал свои талисманы.

— Гена! — Он расплылся в невинной улыбке, — Я… вообще не ожидал тебя увидеть сегодня! — В его глазах читалось явное замешательство, он правда был не готов принимать гостей, — А ты чего в обуви?

Агена бросила быстрый взгляд на свои ноги и ойкнула — действительно, она ведь даже не разулась, так сильно испугалась, что влетела в дом прямо в пыльных с дороги ботинках. Тумуну хватило этой секунды, чтобы жестом осадить все кружащие листки бумаги на пол и подойти к ведьме вплотную.

— Давай-ка выйдем отсюда, тут такой бардак, — нервно усмехнулся он, разворачивая ведьму за плечи. Она вырвалась из его хватки и с громким звяканьем серёг повернулась обратно.

— Тумун, что произошло? — Агена свела брови к переносице и упрямо посмотрела на Тумуна снизу вверх, сложив руки на груди.

— Я клянусь, я всё объясню, давай выйдем из комнаты, прошу тебя.

— Тумун, — уже менее требовательно произнесла Агена, но в ответ получила лишь молчание, колдун опустил взгляд в пол.

— Мун, да что с тобой такое? — она обеспокоенно обхватила его предплечья руками, силясь заглянуть в глаза.

Он слегка поднял голову, но из-за разницы в росте этого оказалось достаточно для Агены, чтобы убедиться, что его зрачки вернулись в нормальный размер. В голове у ведьмы пронёсся едва ли десяток воспоминаний, когда Тумун смотрел на неё словно провинившийся ребёнок.

— Аген, мне страшно.

— Конечно страшно, я тоже испугалась, когда услышала грохот, и вообще… — ведьма осеклась на полуслове, — ты ведь не про сейчас говоришь, да?

— Не про сейчас, — согласно покачал головой Тумун, — моё колдовство выходит из под контроля. Я не знаю, что с этим делать, я пугаю самого себя. — Он говорил медленно и тихо, — Я так устал от тревог за деревню, я устал быть слугой Смерти. Я очень хотел стать сильнее, чтобы освободиться от её указки, учился и практиковался в магии каждый день, ты это знаешь. — Его глаза наполнились слезами, брови болезненно изогнулись, а голос стал совсем тихим, — Но теперь я так боюсь себя. Я так боюсь навредить людям. Я ужасно боюсь сделать больно тебе.

— Мун… я, — Агена потянулась к его лицу, чтобы стереть со щеки дорожку одной единственной слезинки, сорвавшейся с ресниц колдуна, но он остановил её руку на полпути, схватив за запястье.

— Не надо, не трогай их, — угадав то, что она собиралась сделать, предупредил колдун, — ты знаешь, слёзы впитывают магию.

— Но во мне она тоже есть, мне не опасно…

— Не теперь.

— Но тебе ведь больно, — настаивала она на своём.

— Нет, всё, я не плачу, перестань, царевна, это от усталости глаза слезятся, я в порядке.

Взгляд ведьмы с полминуты метался по лицу друга, которое с каждой секундой становилось спокойнее и собраннее. Наконец, выровняв сердцебиение и выдохнув, Тумун твёрдо заключил:

— Надо писать дяде.

Агена согласно кивнула.

— Да, дядюшка Матвей что-то придумает. И мы со всем справимся. Но сначала давай всё-таки приберём в той комнате.

— Ну нет, Тихон всё равно тут больше не живёт, поэтому беспорядок потерпит до вечера, — Тумун невольно улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям и за плечи повёл ведьму к выходу, — да и проветрить его от чар тоже не помешает.

…

Шесть лет назад.

От звонкого крика первого утреннего петуха рука Тумуна дёрнулась и стеклянная чернильница покатилась на пол, расплёскивая содержимое по досчатому полу.

— Чёрт!.. — мальчишка мысленно дал себе по губам: дядя запретил вспоминать нечистых вслух, — Всё разлилось… — Перемазанными пальцами он вернул чернильницу на своё место на столе. Такое пятно оттереть полностью не получится уже никогда.

Из-за большого сундука с одеждой раздался хриплый смех.

— Не смешно вообще-то, если бы она разбилась, нам бы обоим влетело от дяди.

— А так влетит только тебе, за пятно, ха-ха-ха, — не унимался дух.

Обучение новому