В поисках Алисы - Софи Бассиньяк

— Шарль, миленький, я немножко задержусь. Надо обсудить с Аньес план. Пока.

— Это кто, мама? — крикнула Ирис из кухни.

— Да. Она пешком идет, — ответил Шарль, вернулся на диван и снова погрузился в японский комикс.

Алиса шла, опустив вдоль тела руки, быстрым шагом, как она любила. Она шла и выплевывала в ледяной декабрьский воздух виски, гашиш и головную боль. Добравшись до своей улицы, увидела в окнах Пикассо свет. Чуть дальше находился и ее дом, на лестнице которого пахло как в церкви. Она провела по стене указательным пальцем, как будто рисуя свой маршрут. Это был ее давний бзик. Квартира сияла огнями, как аэропорт. В раковине — гора грязной посуды. На столе в гостиной — колготки. В глубине души Алиса обожала своих детей. Ее воспитательная теория сводилась к тому, чтобы просто дать им жить, ненавязчиво наблюдая, как они растут, ибо будущее принадлежит им, и только им, а родители нужны для того, чтобы однажды исчезнуть. Венсан, почти не бывавший дома, напротив, отнюдь не собирался никуда исчезать — этого еще не хватало! Алиса знала, что существует по меньшей мере тридцать шесть способов убить собственных детей. Кому еще как не ей об этом знать — она сама умерла в ранней юности. Потому-то она и предпочитала держаться в тени — доброжелательная и незаметная.

Она проглотила остатки пюре на тарелке. Шарль, конечно, кто же еще. Он никогда не доедает свою порцию до конца, как будто, начав жевать, вдруг испуганно спохватывается — а что это мне подсунули? Ирис не видно и не слышно. Шестнадцатилетняя незнакомка, умело заметающая за собой все следы, юная старушка, уже одинокая, убежденная в собственном превосходстве и строго контролирующая каждое свое слово и каждый жест. Алиса прошла мимо ванной. Зеркала больше не привлекали ее так, как раньше. Натянула пижаму, в которой спала уже несколько дней. В отсутствие Венсана она не спешила расставаться с собственными запахами. Заснула быстро. Последнее, о чем она успела подумать, было багровое лицо Катрин Херш, шепот ненормального и Шарль, которого надо срочно взвесить, — до чего худой, ужас просто.

— Мам, ты записки на столе видела? — крикнул Шарль с лестницы. Он уже убегал, подхватив рюкзак.

«Перезвонить Клотильде. Срочно», — было нацарапано в блокноте с фирменной маркой шанхайского отеля. Следы путешествий Венсана попадались в доме на каждом шагу.

Алиса взяла телефон и на память набрала номер сестры.

— Вчера вечером ей стало совсем плохо. Сейчас она уже умерла, — без предисловий заговорила Клотильда. — У меня агент из похоронной конторы. Как ты думаешь, на какое число назначать похороны?

Клотильда у них всегда верховодила. Во всяком случае, язык у нее был подвешен что надо. Настоящая железная леди, распространявшая любезность в приказном порядке и любого собеседника, независимо от пола, вгонявшая в робость лобовым дружелюбием. Младшая сестра этому только радовалась — она-то с детства предпочитала действовать тихой сапой.

— Слушай, я только отпрошусь и сразу приеду. Венсан вечером возвращается. Или завтра, что ли, — засомневалась Алиса.

— Как только появится, пусть тоже приезжает.

Предложения Клотильды обсуждению не подлежали.

— А этой ты уже сообщила? — рискнула Алиса.

— Нет. Еще нет. Если очень хочешь, можешь ей сама сказать. — Клотильда умела быть циничной.

— Да нет, что ты! Сама скажи. Я тебе скоро перезвоню.

Алиса побыстрее повесила трубку, спасаясь от новых приказов. Ей надо было побыть наедине с мыслью, что вот уже несколько часов у нее больше нет матери. Она села на диван и прислушалась к себе. Ничегошеньки. Ни слез, ни сожалений. Легкая усталость, вот и все. Чтобы хоть чем-то заполнить пустоту, включила телевизор и попала на японское аниме. Она никогда особенно не прислушивалась к тому, что говорят дети, но сейчас вспомнила, что Шарль вроде бы упомянул не «записку», а «записки». Алиса поискала в гостиной, старательно задвинув в самый угол сознания тот факт, что матери больше нет там, куда ее поместили, а именно в загородном доме престарелых. Родители — сначала вместе, потом врозь — вечно устраивали сцены и скандалы, и Алиса научилась организовывать свою жизнь с усердием рабочего-строителя. Она планировала время, составляла всевозможные списки и мысленно делила опасный, очень опасный окружающий мир на более или менее удобоваримые куски. Вторая записка нашлась под кипой газет. Ее начеркала Ирис своим неизменно круглым почерком: «Фамилию не расслышала. У вас встреча в 12.00, у фонтана перед Бобуром»[3].

Алиса медленно добрела до кухни. Приготовила себе кофе, взвешивая «за» и «против». «Что я стану делать, когда его разоблачат?» — спрашивала она себя. Пикассо должен понять: она и хочет и не хочет, чтобы ее незнакомца отыскали. С наслаждением проглотила ложку клубничного варенья, слегка разозлившись на Ирис, успевшую выловить все ягоды, — ну я тебе задам! — и сняла телефонную трубку.

— Элен, извини, что я в такую рань… Твой муж дома?

Элен засмеялась — двусмысленным смехом, лишенным всякой веселости. Утро только началось, а она уже чувствовала себя напряженной, как натянутая тетива.

— Шутишь? Он давным-давно ушел… — Ее мелодичный голос прерывался, выдавая сдерживаемое раздражение, словно безумец пытался играть на флейте. — На йогу пойдешь? Сегодня, в три?

— Вряд ли я смогу. У меня мать умерла.

На том конце провода повисла пауза. Как и следовало ожидать, Элен медленно осознавала новость.

— Сочувствую… — пробормотала она.

— Не бери в голову. Мне в общем-то плевать.

Снова повисла тишина. На сей раз посвященная перевариванию оскорбления, нанесенного матери. После истории с фоторепортершей это был уже второй удар по репутации ее тихой подруги. Элен кашлянула, собирая мысли в кучку. В отличие от многих других она не имела привычки подолгу зацикливаться на вещах, которые ее не касались.

— Хочешь, оставляй мне Ирис и Шарля, — предложила она.

— Может, и оставлю. Надо еще Венсану позвонить, я точно не знаю, когда он возвращается.

Третья пауза в разговоре имела непосредственное отношение к Пикассо. Алиса почему-то не нашла в себе сил еще раз переспросить Элен, где ее муж, а та не проявила инициативы. Хитрая Алиса стала прощаться:

— Я тебе перезвоню.

Пикассо она разыскала в комиссариате. Он ответил утренним голосом человека, у которого забот полон рот. Но все же согласился выпить с ней кофе:

— Внизу, через час.

Алиса задумалась о своем таинственном свидании. Откуда незнакомец узнал про ее любимый фонтан на улице Бобур? Летом она часто ходила к нему, присаживалась на бортик в толпе туристов, жевала сандвич. Она сообразила, что незнакомец говорил по телефону с ее дочерью, и вздрогнула. Раздвинула шторы, впустив в комнату солнце. Вспомнила о матери, которая не увидит сегодняшнего дня, и изгнала эту мысль из головы с помощью Грейс Слик, царственный вокал которой — чистый, свежий и нездешний — доверху заполнил пространство квартиры, как вода заполняет стакан.