Безмолвная честь - Даниэла Стил

Питер кивнул, делая вид, что согласен с собеседником, нозаметил, что большинство этих людей — граждане Америки.

— Да, можно сказать и так. Они то и дело напоминают проэту чушь вроде иссей, нисей и так далее. Но, по сути дела, все они япошки,которым нельзя доверять. Будьте с ними поосторожнее, — предостереглейтенант, — да и с вашим приятелем тоже. Полагаю, вы рады тому, что васпризывают в армию. — Он улыбнулся, даже не подозревая, как ошибается. НоПитер не мог скрыть облегчения, когда ему позволили и дальше видеться с Танакаи Хироко. Должно быть, те волновались с самого полудня. Рассказав друзьям ослучившемся, Питер увидел страх в глазах Хироко и с улыбкой покачал головой,пытаясь успокоить ее.

Охранники ничего не знали про них. Вечером, когда они вновьушли подальше от людей, трава была влажной, земля — холодной, но их страсть ещеникогда не разгоралась так жарко.

Оба отчаянно боялись разлуки. Днем Питер уже думал, что емузапретят появляться в лагере. Никогда в жизни он не чувствовал такойблагодарности, как в момент, когда выходил из здания администрации.

Хироко лежала в его объятиях, затаив дыхание, и Питер знал,что она охвачена таким же ужасом.

— Разве я смогу расстаться с тобой? — горестноспросил он.

Теперь он едва мог дождаться, когда кончится ночь и половинадня, чтобы снова увидеть ее. Расставание будет жуткой мукой. С призывногопункта ему прислали предписание: ему предстояло на краткое время остановиться вФорт-Орде, а затем перебраться в Форт-Дикс, штат Нью-Джерси, чтобы пройтиподготовку. Значит, Питер не ошибся — его отправляли в Европу, и перед отъездомон уже не сможет побывать в Калифорнии. Им осталось провести вдвоем всего двенедели, а потом ждать и молиться — быть может, целую жизнь.

Этим вечером Хироко не могла отпустить Питера, как и он ее,сегодня они слишком переволновались и, когда пришло время возвращаться кконюшням, оба выглядели непривычно молчаливыми и опустошенными. Такео понимал,как трудно будет Питеру расстаться с Хироко, но помочь влюбленным ничем не мог.Они вновь обнялись, а Так повернулся и ушел спать, оставив Питера и Хироковдвоем еще на несколько минут.

На следующей неделе генерал Девитт с гордостью объявил, чтопереселение ста тысяч лиц японского происхождения из воинского округа номеродин завершено. Десять тысяч японцев было собрано в Танфоране, и они абсолютноне представляли себе, что будет дальше.

К тому времени Питер уволился из Стэнфорда, но даже сраженияпри Коррегидоре и Мидуэе его не интересовали.

Он думал только о Хироко. Ему осталась всего неделя, и онхотел провести с ней все это время. К счастью, больше его никто не останавливали не расспрашивал. Он оставлял машину далеко от ворот лагеря, приходил всегдапешком, с открытой улыбкой, не возбуждая лишних подозрений. Он не привлекалвнимания к себе, а лейтенант теперь считал его приятелем. Питер ухитрялсяпроводить в лагере с Хироко по восемнадцать, а то и двадцать часов в сутки.

Когда никто не наблюдал за ней, Хироко гладила золотоеколечко и вспоминала день свадьбы. Но как бы крепко они ни сжимали друг друга вобъятиях, как бы часто ни говорили, что любят друг друга, страшная минутанаступила — последний день, последняя ночь, последний час Вечером она долголежала в объятиях Питера, глядя на звезды и думая, где он будет завтра. УтромПитер уезжал в Форт-Орд. У них не осталось слов к тому времени, как Питерпроводил Хироко к конюшне, ставшей домом ей и ее родственникам. Все ужеулеглись спать, но Так ждал пару, желая попрощаться с Питером, — к юношеон уже давно относился, как к брату.

— Береги себя, — хрипло сказал Питер Таку, едвасдерживая слезы, и они обнялись. Момент был слишком мучительным. — Скоровсе кончится. Я напишу вам, как только буду на месте, — пообещал он, желаяободрить друга и не зная, как это сделать. За последние месяцы Такео заметнопал духом. Если бы не семья; — он давно отказался бы от борьбы.

— И ты будь осторожен, Питер, — ради всех нас.

Питер перевел взгляд на всхлипывающую Хироко. Она проплакалавесь день и вечер. Она так старалась крепиться, но не могла, как не мог и самПитер Он обнял Хироко, и они заплакали вместе.

— Я вернусь, Хироко, помни об этом. Что бы ни случилось,где бы ты ни оказалась, я найду тебя, когда кончится война.

— Я буду ждать, — с трудом, дрожа от слез,выговорила она. Несмотря на свою юность, она знала, что больше не сможет никогополюбить. Отныне и навсегда она принадлежала Питеру. — Я всегда буду вашей,Питер-сан, — повторила она слова брачной церемонии.

— Ради Бога, береги себя… я люблю тебя, — сказалон, в последний раз сжал ее в объятиях и поцеловал. Слезы смешались на егощеках.

— Гэнки-де гамбатте, — еле слышно сказала Хироко,постепенно овладевая собой. — Держитесь изо всех сил. — Недавно Питерузнал значение этой фразы и сейчас понял ее.

— И ты тоже, детка. Помни, как я тебя люблю.

— Я тоже люблю вас, Питер-сан, — отозвалась она инизко поклонилась. Питер медленно пошел прочь.

Он вышел из ворот, а Хироко еще долго стояла за оградой исмотрела ему вслед — пока он не скрылся из виду.

Помедлив еще немного, она вернулась в конюшню, легла нераздеваясь на солому, вспоминая о Питере и каждом мгновении, которое онипровели вместе. Ей не верилось, что он уехал, а они остались, что это конец, ане начало. Она мечтала, что ее надежды сбудутся… Он должен вернуться, долженвыжить… Лежа на соломе, она бормотала слова буддистской молитвы, и Такеостарался не слушать ее.

Три недели после расставания с Питером стали самымимучительными для Хироко. Каждый день ей приходилось браться за дела. Она стоялав очередях в кухню, но ела редко. Она убирала конюшню, помогала таскатьбесчисленные ведра с водой. Нагрев воду, мылась — когда об этом напоминалаРэйко. Она играла с Тами, но мысли ее были далеко. Ее мечты, душа, жизньустремлялись вслед за мужем. Никто даже не знал, что они с Питером поженились,считали его только другом семьи И ее хорошим знакомым. Только Рэйко что-топодозревала.

Она наблюдала за парой несколько недель и боялась, чтоХироко не перенесет разлуки, — казалось, за время их встреч она срослась сПитером. Рэйко предложила девушке, чтобы чем-нибудь заняться, поработать влазарете — там всегда требовалась помощь. Среди десяти тысяч человек находилосьнемало больных. Сестрам приходилось иметь дело с ангинами и простудами,травмами, расстройствами желудка, постоянными вспышками кори. Многихпереселенцев мучил кашель, старики страдали от сердечных и легочных болезней,несколько раз в неделю требовалось проводить экстренные операции. Оборудованияи медикаментов не хватало, зато в лагере оказались лучшие врачи и сестры изСан-Франциско, выселенные вместе с остальными. Они не получили никакихпривилегий и были вынуждены заниматься тяжелым трудом. Работа в лазаретепомогала Хироко отвлечься от мрачных мыслей.