Мексиканская готика - Сильвия Морено-Гарсия

– Рут… Она не смогла убить Говарда. Если бы он был обычным человеком, то он бы не выжил, настолько серьезным было ранение, и грибы бы ему не помогли. Но Говард, как я тебе сказал, бог. Он сумел выкарабкаться. Однако его власть над другими людьми уменьшилась. Вот почему мы потеряли всех, кто работал на шахтах. Я имею в виду, кто не умер от такой называемой эпидемии.

– Не поняла… Они что, все были под гипнозом? Как ваши слуги?

– Нет, тут другое. Он был хорошим манипулятором, мог подтолкнуть к чему-то, мог напустить туману, образно выражаясь, хотя тумана в этих местах и так хватает, но после ранения он как-то притих.

– Так что насчет твоего отца? – спросила Ноэми, передавая ему медальон.

– В последние поколения семье было трудно иметь детей. Когда моя мама достигла нужного возраста, Говард попытался… но он был слишком стар, чтобы зачать ребенка, к тому же повлияло ранение. Были и другие проблемы…

Его племянница. Он попытался зачать ребенка с племянницей, – подумала Ноэми. Она представила, как Говард силится запустить свое семя в лоно Флоренс, и ее снова затошнило.

– Ноэми? – обеспокоился Фрэнсис.

– Я в порядке, – сказала она, побуждая его продолжать рассказ.

– Деньги… Контроль Говарда над рабочими ослаб, за шахтами – у нас было несколько шахт – некому было присматривать, поэтому их затопило. Денег не было, да еще революция подорвала наше финансовое положение. Но им нужны были деньги и дети, нить не должна обрываться. Мама нашла моего отца и решила, что он подойдет. У него были деньги. Не огромное состояние, но достаточно, чтобы помочь нам. Но важнее всего то, что он мог дать ей ребенка. Он переехал жить сюда, в Дом-на-Горе, родился я. Они хотели, чтобы он подарил ей больше детей, и желательно девочек, продолжательниц рода. Отец был жизнелюбивым человеком, но Мрак начал воздействовать и на него. Он начал сходить с ума. Хотел уехать, но не смог. В результате он бросился в ущелье. – Фрэнсис окинул девушку странным взглядом: в нем были стыд, отчаяние и надежда. – Ноэми… Если ты будешь бороться, будет плохо. Если подчинишься, если согласишься стать частью семьи, то все будет в порядке. Мой отец этого не понял.

– А Каталина? Она борется или подчинилась?

– Скорее подчинилась, – признал Фрэнсис. – Но она не очень… не очень подходит…

Ноэми покачала головой:

– Похоже, ты думаешь, что я подойду лучше, чем она. Почему?

– Это не я так думаю. Вирджиль выбрал Каталину, потому что решил, что она совместима с нашим домом, но, когда приехала ты, стало очевидно, что ты подходишь даже больше. Наверное, они надеются, что ты отнесешься к ситуации с бо́льшим пониманием.

– Надеются, что я буду рада присоединиться к вашей семье? Что я буду рада сделать что? Отдать свои деньги? Может, родить детей?

– Да. И то и другое.

– Вы свора монстров. А ты!.. Я доверяла тебе.

Фрэнсис напряженно уставился на нее, губы его задрожали – вот-вот расплачется. Это разозлило Ноэми. Это ей нужно рыдать. «Не смей», – подумала она.

– Мне так жаль…

– Жаль! Чертов ты ублюдок! – закричала она и вскочила с кровати.

– Мне правда жаль. Я не хотел всего этого, – сказал он, тоже вставая.

– Тогда помоги мне! Вытащи меня отсюда!

– Я не могу…

Ноэми замахнулась, чтобы ударить его, но было такое ощущение, что у нее в теле нет ни мышц, ни костей. Голова закружилась, и, если бы Фрэнсис не подхватил ее, она бы упала на пол.

– Отпусти! – потребовала девушка.

– Тебе нужно отдохнуть, – прошептал он. – Я что-нибудь придумаю, но сейчас тебе нужно отдохнуть.

– Убирайся к черту!

Он довел ее до кровати и заставил лечь. Ей хотелось кричать, царапаться и кусаться, но глаза закрывались. Плесень в углу комнаты билась, как сердце, обои шли волнами. Доски пола тоже закачались. Из образовавшейся щели выползла огромная черная змея и скользнула на покрывало. Ноэми, перестав дышать, наблюдала, как рептилия коснулась ее ног. Ледяная кожа змеи была покрыта крошечными пульсирующими наростами, из которых во все стороны разлетались споры.

Еще один сон, – подумала девушка. – Порождение Мрака, никакой змеи на самом деле нет.

Но змея была, и Ноэми дернула ногой, пытаясь отогнать ее. Внезапно кожа змеи распалась на куски, и по комнате стал распространяться запах гниения. На мертвой плоти расцветала плесень.

– Et Verbum caro factum est, – прошелестел чей-то голос.

Теперь Ноэми стояла на коленях. Было темно и очень холодно. Алтарь… На нем мерцали свечи, но все равно света не хватало. Алтарь был изысканнее, чем виденный в пещере. Его покрывала красная бархатная ткань, а свечи помещены в серебряные подсвечники. Присмотревшись, она заметила гобелены на стенах. Красные и черные, и на каждом изображение Уробороса. А вот и Дойл, одетый в красное. Рядом с ним стояла женщина с глазами коровы, она была на последнем месяце беременности.

– Et Verbum caro factum est, – снова раздался голос, и Ноэми поняла, что это голос Уробороса.

Появились две светловолосые женщины. Она видела их раньше. Сестры. Взяв ее под руки, они усадили ее в кресло. Высветилась картинка, как в кино или на сцене. Кладбище. Женщина рожала на кладбище.

Ребенок закричал, и Дойл поднял его. Et Verbum caro factum est, – шипело со всех сторон.

Ноэми знала, что произойдет, и не хотела это видеть. Она закрыла глаза, зная, что Дойл ножом взрезает ребенка.

Плоть богов.

Женщины протянули руки, и Дойл дал им по кусочку плоти. Челюсти стали пережевывать мясо.

Ноэми уловила чьи-то мысли: Раньше поедали плоть жрецов, но Дойл, наш бог, улучшил ритуал. Дойл прочитал множество книг по теологии, биологии и медицине. Он искал ответы и нашел их.

Глаза Ноэми все еще были закрыты, когда женщины прижали ткань к ее лицу. Она решила, что сейчас они убьют ее, разрежут тело и съедят. Но нет. Они запеленали ее и, живую, кинули в яму рядом с алтарем. Ноэми сказала: «Я жива», – но это не имело значения. Это было всего лишь воспоминание.

Грибы прорастут сквозь ее тело и попадут в стены. Мраку нужен разум. Нужна она. Так было всегда – до нее в жертву Мраку приносили других женщин. Все это придумал Дойл.

Дойл – бог.

Дойл будет жить вечно.

Нет, он не бог, он – монстр.

– Увидела достаточно, любопытная девочка?

– Так вот что ты думаешь обо мне, – раздался голос Дойла.

Он тасовал карты в углу комнаты. Ноэми смотрела на его сморщенные руки, янтарное кольцо на указательном пальце тускло поблескивало. Теперь это был Дойл, которого она знала.

Мужчина положил на стол три карты и медленно перевернул. Рыцарь с мечом, валет с монеткой в руке… Третью карту она не разглядела, зато видела через тонкую ткань рубашки гноящиеся нарывы на спине Дойла.