Карьера требует жертв - Марина Серова

долго. Нужно ехать самим, – говорит Прусс. – Наш джип далеко, но их машины стоят снаружи. На одном из внедорожников уехали Саша, его человек и Глеб, второй все еще там. Олег, садись за руль и вези Валю в больницу, пока она не истекла кровью. А мы с девушками отправимся за Василевским.

Ни у кого не возникло желания спорить или предлагать свои варианты развития событий. Мы плотно перетянули рану Валентины той же веревкой, которой она была привязана к стулу. Пуля застряла внутри, и в данной ситуации это хорошо – если бы прошла навылет, то Прохорова стремительно теряла бы кровь.

Когда Василий и Олег укладывали ее на заднее сиденье внедорожника, она пришла в себя и произнесла:

– В-вася… Это ты?

– Да, Валечка, все будет хорошо, – с теплом и заботой отвечал Прусс. – Ты только держись. – Он поцеловал ее в лоб, после чего обратился к Олегу: – Езжай как можно скорее. У врачей наверняка будут вопросы, и вмешательство полиции неизбежно. На их вопросы не отвечай, проси адвоката или еще по-другому тяни время. В общем, жди нас. Мы с Женей и Кристиной пойдем к машине, на которой приехали с Глебом, – она дальше по дороге. Девушки, надевайте бронежилеты и берите оружие. Потом разберемся, что делать с трупами.

– В пути можно позвонить в полицию и анонимно заявить о стрельбе по этому адресу, – предлагает Кристина.

– Нельзя. Если Василевский узнает о вызове в полицию, Глебу конец. Менты наверняка пойдут по следу машин и будут искать нас, Саше это не понравится, а Глебом мы рисковать не можем. Будем выслеживать их сами, пока Василевский не позвонит и не выдвинет свои требования. По машинам.

Олег уезжает с Прохоровой, мы идем пешком до внедорожника. На мне и Кристине надеты бронежилеты с прикрепленными на них карманами – именно их мы сняли с часовых, люди Сан Саныча, которые были внутри здания, были одеты в обычные костюмы, за что один из них уже поплатился. На Прусса жилета не хватило, но он прихватил пистолет и автомат. Второй автомат взяла Кристина, я ограничилась пистолетом. Нужно уезжать отсюда и попытаться найти Василевского. Если нам удастся сделать это до того, как он позвонит, у нас может быть преимущество. Вот только как найти их, похоже, знает один Прусс, который садится за руль, когда мы доходим до машины.

Не успевает он отъехать, как звонит кому-то и выдает настоящий спектакль, говоря максимально веселым голосом:

– Хо, Пашка! Давно не слышались, дорогой! Как жена, как дети? Угу. Угу. О, как это прекрасно! Внучка – это же просто золото, я поздравляю тебя, дружище. Ты знаешь, Пашка, что звонить тебе я могу чаще всего, когда нужна твоя услуга. Ну да, родной, ради бога, выручи. Угу. Да, что случилось? Как сказать-то – шеф мой ненаглядный пропал куда-то, на звонки не отвечает, можешь по-братски пробить, куда он подевался? Наверное, где-то с бабами в Монако зажигает, а начальника охраны оповестить забыл, мудак, свободы захотел! Не похитили же его, в конце концов! Ха-ха. – Мы с Кристиной изумленно смотрим на актерскую игру Василия Михайловича и удивляемся его мастерству. Он так филигранно сказал правду, что в нее поверили меньше всего.

Михалыч продолжает:

– Что? А, ситуация с отравлением? Да, то желтая пресса так раздует из мухи слона. Нормально все с ним, вот, уже успел слинять куда-то, здоровье поправляет. Что? Пять минут? Хорошо, дорогой, буду ждать, еще раз поздравляю с рождением внучки.

Прусс кладет трубку, и в долю секунды его напускная улыбка, которая, кстати, довольно комично смотрелась на побитой физиономии, сменяется серьезным выражением лица. Он понимает, что мы пристально на него смотрим.

– Что? У вас – свои методы, у меня – свои, – отвечает Василий Михайлович, который в столь непростой ситуации позволяет себе легко улыбнуться.

Мы въезжаем на холм, после чего Прусс поворачивает машину направо. Непродолжительное время в пути, и на его телефон приходит эсэмэс-сообщение, текст которого он зачитывает нам:

– «Последний раз телефон был в Сети в районе трассы на выезде из города». Он уезжает за пределы Тарасова. – Прусс вдавливает педаль газа в пол, и мы устремляемся вперед с огромной скоростью. На часах около двенадцати часов ночи.

В пути мне звонит Олег, который сообщил, что добрался до больницы. Прохоровой оказывают помощь, но она в тяжелом состоянии, самого Олега допрашивают полицейские, но он хранит молчание, как ему и велел Прусс.

Узнав, что врачи борются за жизнь Валентины, Прусс разогнал машину еще больше. Я решила вмешаться:

– Василий Михайлович, вы не поможете Валентине и Глебу, если насмерть разобьетесь, еще и убьете нас с Кристиной, – фраза, конечно, слабо утешающая, но Прусс сбавил ход.

В этот момент мне приходит эсэмэс – адреса нет, только координаты.

– Наверняка какое-нибудь поле на междугородных трассах, – добавляет Кристина.

Василий Михайлович не отвечает ничего. Он просто берет мой телефон, открывает ссылку на координаты в приложении с картами и прокладывает маршрут. Ехать еще девять километров.

– Каков наш план? – спрашиваю я. – У нас численный перевес, но если Глебу снова вплотную приставят пушку к виску…

– Я не позволю ему убить сына, – гневно отвечает Прусс, – я сам убью его.

– Василий, при всем моем уважении к вам, это не похоже на план. – Я пытаюсь охладить пыл Прусса и сделать так, чтобы он внял голосу разума. – Идти наобум, пытаясь совершить меткий выстрел? Тогда уж лучше самим пристрелить Глеба, шансов у него немного при таком раскладе. – На этих грубых словах Прусс посмотрел на меня, спокойно выдохнул и произнес:

– Василевский не знает, что мы едем втроем. Кристина будет нашим элементом неожиданности. Мы с тобой пойдем на встречу, а ты, Кристина, заляжешь на заднем сиденье так, чтобы тебя не было видно. Бери автомат. Я припаркую машину достаточно близко к центру событий и подам сигнал, когда нужно действовать.

– Поняла, – Кристина берет автомат.

– Да, и постарайся не задеть нас с Женей.

– Ты всегда меня недооценивал, отец, – Кристина ухмыляется и смотрит в зеркало заднего вида, где встречается взглядом с такими же ухмыляющимися глазами своего отца.

Если мы выберемся из этой заварушки живыми, есть все шансы,