Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

секрете. Батлер не знал ни имени, ни адреса лорда. Все указания передавались Монкрифу в Английском клубе, а туда попадали из посольства.

— А заперли нас неслучайно? — спросил Герман Игнатьевич. — Что-то мне теперь в случайности не верится.

— Вы правы. И фолиант подложили не просто так. Жестокий план был таков: кто-нибудь точно дотронется до страниц, пропитанных ядом. А то и несколько человек. Про мое счастливое выздоровление и восстание из мертвых никто, кроме нас с вами, Герман Игнатьевич, да еще вашего врача, не знал. А уж про то, что Ольга Михайловна читала про лост, тем более. И это был бы первый демарш против людей из высшего света. Заперли, чтобы при плохом самочувствии выбраться гости из клуба не смогли как можно дольше. С течением времени яд действует всё сильнее, а вот следов найти всё сложнее. Тем более, что фолиант планировалось из библиотеки аккуратненько убрать. Его у вас не крали. Это умелая подделка, которую не жаль пустить в расход.

— Так княгиню все-таки убил фолиант? Она дотронулась до страниц? — Ольга Михайловна вздрогнула, представив все ужасные последствия подобного поступка.

— А вот и нет-с. Но про княгиню будет отдельная история. Я же сказал, что её отравление никак не связано с англичанами. Там цианид проклятущий. Не успела она полюбопытствовать насчет фолианта. Так вот-с, продолжим. Чтобы начать смуту, англичане решили убить несколько человек, заметных в высшем свете. Позже они планировали перейти к лосту. Цианид, кстати, использовали с определенной целью — хотели посмотреть, как он действует на мужчину и женщину, нет ли разницы. Вроде исторически уж сколько раз использовали этот яд, но из-за желания проверить теорию на практике, а также из любопытства смешать его с абсентом, отравили графиню Шунскую и князя Бабичева.

Следователя прервали: в гостиную зашли слуги и принесли еще закусок для аперитива — вскорости ждали остальных гостей. Когда они вышли, Курекин заговорил снова:

— Графов Золотилова и де Мирнетюра убили, тоже проверяя теории. В первом случае смотрели, как произведётся выстрел и как быстро сможет сбежать убийца. Во втором имели целью убрать представителя масонской ложи, для чего и наняли специального китайца.

— Как же это всё разузнали? — поразилась Ольга Михайловна.

— Так мы и помогли. Не без нашей помощи, — довольным голосом ответил Курекин. — Видите ли, я пообещал устроить допросец всем, кто работал в клубе и имел возможность нас запереть. А тут в клуб подъехали из охранного отделения. Что вышло-то? Арестовали Батлера. Он имени Монкрифа не знал, но за лордом ведь следили. Соотнесли адресочек, по которому он ездил, и стало понятно, что навещал он вовсе не племянничка. Поехали арестовывать. В это же время поехали в клуб. Я рассказал, как нас заперли и про фолиант. Тут-то связь и образовалась. Фолиант успели исследовать. Из всех предметов в мешке только он был пропитан лостом. А кто у нас за лост отвечает? Правильно, — потирая руки, ответил на собственный вопрос следователь: — Монкриф с Батлером! Вот круг и замкнулся. Начали допрашивать управляющего. Нашли в его кабинете кой-какие записки подозрительные. Но он не сразу стал откровенничать. А дворецкий сильно напугался и выложил, что знал. Убийц, окромя одного, к сожалению, не нашли. Однако заказчиков определили.

— В тюрьме им и место! — заключил Герман Игнатьевич.

— С тюрьмой не уверен. Уже из посольства идут негодующие послания. Думаю, Батлера засадить удастся — доказательств с избытком. А вот лорду грозит лишь выдворение из России. Он поданный британской короны. Лично никого не убивал, как и управляющий. Тем не менее, следствие только началось. Нас впереди ждут еще открытия. Самое же печальное касается убийства барона фон Гольштейна, княгини и покушения на вас, Герман Игнатьевич. Деньги и любовь. Никакой политики.

За окном с новой силой застучал дождь. Стемнело. Ольга Михайловна дописывала заметку. Герман Игнатьевич отдавал последние распоряжения по поводу ужина. Слова Курекина отдавались у него в голове эхом — деньги и любовь… Какое отношение имеют они к нему? Он никому не должен, любит свою жену и даже не смотрит на других женщин. Почему его пытались отравить? Сначала Радецкий думал, что, в отличие от княгини, он-то уж точно связан с предыдущими убийствами. Он тоже состоял в обществе «Хранители истины». Более того, являлся хранителем фолианта. А тут вот как поворачивается. И он с ними не связан, и они не связаны с обществом.

— Получается, — сказал Герман Игнатьевич вслух, — что с хранителями те преступления не связаны?

— Расслабляться рано, — не очень уверенно ответил Курекин. — Понимаете, выбор жертв вполне мог быть не случаен. Раз, по заверениям графа Сиверса, именно в Англии много врагов вашего сообщества, то во всех отношениях могли нацелиться на двух зайцев. Так сказать, одним выстрелом, одним ядом. Очень надеюсь, что высылка из России тех, кто здесь мутил воду, поможет на некоторое время восстановить порядок. Однако всех не вышлешь. Я бы прямо по британскому документику отправлял на родину. Британец? Марш домой.

— Как авгиевы конюшни? Слыхали, Пётр Васильевич, легенду про господина Геракла? Попросили его самолично вычистить грязнейшие конюшни. Он взял и повернул реку в другое русло. Ворвался поток воды и смыл всю грязь. Так и вы — взяли бы и всех согласно документикам отсюда выдворили.

— Хорошее сравнение, Герман Игнатьевич! Отличное! Смыть грязь… Как сказали! Но меня до таких дел не допустят. Не тонок я в них. Там другие люди будут решать. Дипломатично. А то ж как мы без англичан выживем? Я бы лично пережил их отсутствие. И даже полегчало бы. Одна от них польза: лаборатория осталась. Наши ученые в ней покопаются, поизучают лост проклятущий. Опять же, я бы спалил лабораторию. Противны подобные вещи человеческой натуре.

— Так другие доведут дело до конца, — заметила Ольга Михайловна. — Те же немцы и англичане. Жечь никак нельзя. Предупрежден значит уже почти вооружен… Ох, Пётр Васильевич, не рассказали про другие преступления. Скоро гости. Знаю я вас, при них нам не всё доложите.

— От вас не сбежать, Ольга Михайловна, — по-доброму усмехнулся Курекин. — Скажу лишь о Свешникове. Остальное приберегу. То отдельная история. А тут всё просто. Деньги. Никакой любви. В общем, граф Сиверс, не секрет, считал, что идет охота на членов «Хранителей истины». На полицию не уповая, втайне вёл собственное расследование. Желание найти убийц усиливало то, что один из убитых — его сводный брат, барон Александр Карлович фон Гольштейн. О чем мы не ведали, а граф не сообщал. Сиверсу и близко не удалось подобраться к англичанам. Он их, конечно, подозревал в преследовании хранителей, но нанятый