Фатальное прикосновение - Виктория Викторовна Балашова

— Старайтесь не трогать фолиант на столе, — предупредил он судебного медика. — Страницы могут быть отравлены. Ты, Федь, мешок захватил, как я тебя просил?

Фёдор кивнул и протянул Курекину большой, серый мешок.

— Не, ты держи его у края стола, а я в него спихну чем-нибудь фолиант.

Курекин оглянулся в поисках подходящего для этой цели предмета. Увидев, поленья, сложенные возле камина, решил одним из них и воспользоваться. Максим Ананьевич спокойно наблюдал за действиями следователя. Когда тот спихнул-таки тяжелый фолиант в мешок, он приступил к осмотру тела.

— Однозначно, её отравили цианидом, — быстро заключил врач. — Все признаки налицо. Даже не сомневайтесь. Тело можно уносить. Я, конечно, проведу вскрытие. Но уверяю вас, неожиданностей не будет. Это ж у нас уже третье отравление цианидом?

— Третье, — кивнул Курекин со вздохом. — Взяли моду супостаты. Но думается, данное отравление не связано с предыдущими.

— Связано не связано, а я бы студентиков привел полюбоваться. Те, другие тела мне тайная полиция не разрешила показывать. Жаль! Такие образцы пропадают почем зря! Хоть какой толк был бы от преступлений для развития науки. Знаете, я слыхал, в Англиях всяких запрещают подобные демонстрации. Тоже мне — страна прогресса! И чего русскому народу постоянно тыкают в морду их достижениями? Не пойму…

Курекина всегда поражало подобное отношение Максима Ананьевича к трупам. Понятно, профессия накладывает отпечаток. Он и сам не сильно горевал по убитым, кроме уж самых редких случаев проявления особой жестокости. Тем не менее, каждый раз, видя результат совершенного преступления, следователя охватывала страшная тоска. Она не была связана с конкретным человеком, а скорее с печалью относительно рода человеческого, представители которого не уставали убивать друг друга.

— Если разрешит начальство, то показывайте, — махнул он медику рукой.

— Молодая совсем женщина… — пробормотал тот. — Кому мешала? Да и красивая.

— Разбираемся. Мои выводы неутешительны. Прескверно всё выглядит. Давайте перейдем к другому столу. На него я составил возможные улики, предметы, непосредственно связанные с этим преступлением. Сначала я вам кратко расскажу о каждом из них. Итак, перво-наперво, бокал, из которого пила княгиня. Я полагаю, именно в нем и находился яд, смешавшийся с шампанским. Здесь же открытые бутылки, которые мы сюда составили на случай, если цианид подмешали не в бокал, а в бутылку.

Медик и эксперт по уликам по очереди покрутили бокал и бутылки в руках, облаченных в специальные перчатки. Принюхались, посмотрели на свет.

— В бокале точно находится цианид. Его запах я безошибочно определяю. Не сказал бы, что он похож на миндаль, но определенная горечь, не похожая на аромат, который должен чувствоваться в шампанском, присутствует, — прокомментировал Максим Ананьевич. — А вот в бутылках яда нет. Думается, наш отравитель все же не стал рисковать жизнью других людей. Добавил яд в бокал того, кого желал отправить на тот свет. В предыдущих случаях, если помните, случилось также. Некто наливает напиток, незаметно добавляет яд и с улыбкой подает бокал своему врагу. В истории известно много подобных случаев. Потому пробовать вино из бокала давали виночерпию. Потому чокались, чтобы вино переливаясь из бокала в бокал, перемешивалось. Сие осложняло жизнь отравителю, хотя, как нам известно, травили, несмотря ни на что, нещадно.

— Вот еще бокал, — показал Курекин на фужер, из которого едва не выпил Герман Игнатьевич. — Из него не пили, но возникло подозрение, что и в нем есть цианид.

Снова вердикт был однозначным:

— Да, шампанское отравлено. Повезло кому-то. Более точно мы скажем позже. Но я уверен, что небольшая доза цианида присутствует.

— Тут письмецо, но мы его кинем к фолианту. Пусть проверяют. Бумага может быть пропитана каким-то новейшим веществом. — Курекин положил послание, зажатое листками с вензелем клуба, в мешок.

— Тот, которым чуть вас не отравили? — спросил ученый. — Любопытная вещица. Те самые англичане, которые не дают резать трупы во благо науки, придумали. Исследуем ваши листики. Что еще смотреть?

— Пуговицу туда же, в мешок, — Курекин бросил кулек к фолианту и письму. — А вот этот бокал посмотрите.

— Боже мой! Да у вас тут не многовато цианиду? — покачал головой Максим Ананьевич. — Странное увлечение у людей.

Однако после исследования бокала, из которого пил граф Сиверс, стало очевидно, что никакого яда в нем нет.

— Так я и думал, — довольный собой, сообщил Курекин. — Волнения и ничего более. Понимаете, здесь уж все грешили на цианид. Уверен, если бы кашлять начал кто или хромота напала, тоже бы говорили, что яды виноваты.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, как считал Козьма Прутков, — заключил врач. — Или не теряй бдительности, пусть излишней. Это лучше, чем огорчительное легкомыслие и беспечность! В нашем случае, лучше, чем быть отравленным и лежать хладным трупом.

— Согласен, бесспорно. Поэтому я сюда бокальчик и поставил. Для изучения и точных выводов. И вот, наконец, тут у нас солонка. Дорогой предмет, прошу поаккуратнее. — Курекин гордо протянул вещицу медику, словно она принадлежала его собственной бабушке. — В солонке цианид, а не что-нибудь.

— Вот это да! — Максим Ананьевич осторожно отвинтил крышечку. — Цианид-с! Он, голубчик и ничто иное! Полагаете, им и травили? Эка запаслись!

— Скорее всего. Других вариантов у нас нет, — ответил Курекин. — Видите ли, отсюда никто не выходил. То есть, преступник находился среди гостей и выкинуть яд ему было некуда. Я взял на себя смелость, отчасти даже проявил наглость, и незаметно осмотрел вещи, в которых могли бы пронести цианид. У дам при себе были сумочки. Заглянул. По карманам господ лазить не мог, но на вид они не предполагали наличие чего-то подозрительного: свертков, мешочков. Ведь куда-то цианид надо было предварительно насыпать. И лишь эта солонка, взявшаяся невесть откуда, содержит цианид. Странно, не правда ли?

— Весьма! И наполнена она наполовину. Вполне могли отсюда и сыпать. Исследуем, — снова пообещал врач.

Забрав все предметы с собой, судебный медик и эксперт покинули библиотеку.

— И мы можем идти домой? — с надеждой спросил Фёдор.

— Нет. Нам предстоит поговорить с теми, кто работает в клубе. Я пойду переоденусь. А ты веди их сюда. Всех, кто вчера вечером прислуживал. Потом поедем в участок. Дел, Федюня, невпроворот. Не до сна.

Опустевшие комнаты, казалось, вздохнули с облегчением. «Лучше уж поэты, чем эдакая шекспировщина», — подумал, оборачиваясь, Курекин. Однако вспомнив, как здесь же застрелили Золотилова, понял, что поэзия в плане преступлений ничем не лучше всего остального.

Часть 3. Испить чашу.

Глава 1

Наверное, на исчезновение одной молодой женщины легкого поведения с одной из московских улиц никто не обратил бы внимания. И неизвестно, когда